Площадь Пушкина. Михаэль Бабель
В тёмной квартире свет из ванной комнаты.
67. Она стоит у раковины и через зеркало говорит: «Провела расчёской по волосам – вся раковина в волосах».
Приложение 1
1. В 1972 году в Москве формировалась группа демонстрантов из отказников, которые стремились к активным действиям, чтобы не застрять в отказе.
Первой была демонстрация на Трубной площади.
Туда пришли небольшими группами после субботней встречи у синагоги.
В это время уходила телеграмма Брежневу о демонстрации.
Ноябрь, пустой скверик в центре площади был в снегу. Вокруг него на шоссе и тротуарах снег растаял от множества машин и людей.
Шеренга из десяти человек стала большим тёмным пятном. Демонстрантов видели, но к ним не приближались.
Кэгэбэшники не мешали, наблюдая с тротуаров.
Случайная пара прохожих набрела на безмолвных бородачей с жёлтыми звёздами на груди. Пара остановилась, как вкопанные. Два десятка глаз разглядывали их. Внезапно мужчина оторвался от женщины, заспешил от страшного видения, женщина поспевала за ним, крича: «Ты куда?»
Кэгэбэшники дали отстоять указанное в телеграмме время.
2. В сидячей демонстрации в большом зале центрального телеграфа участников было раза в три больше.
На телеграф прибыли работники московского и всесоюзного отделов виз. Они пытались растащить людей: звали в ОВИР, обещали разобраться. Такое у них было задание, они очень старались, но безрезультатно переходили между столами, за которыми прочно засели демонстранты.
Один из овировцев совсем перетрухал:
– Мы бы хотели вас видеть в ОВИРе!
– А мы вас – в гробу! – ответил пожилой профессор Давид Азбель.
Бывший зэк, он не терял время зря, его голова покоилась на столе, глаза были закрыты.
Улов овировцев оказался мизерным: поднялся нерешительно Гриша Токер, тихий человек, отец семейства.
Уже в Израиле, много лет назад, прослышав, что ему плохо, я позвонил. Был канун Судного дня, и я попросил у него прощения. Он хрипло смеялся. Через несколько дней он умер от тяжёлой болезни – светлая память ему.
Работник пуговичной фабрички, он был единственным с пуговичной секретностью. Мы его очень понимали, а он пошёл на выход с опущенной головой.
Через пару часов он вернулся на своё место, встретили его весело, а он у всех сидевших рядом просил прощения. Его успокаивали: с пуговичной секретностью только так и действовать.
Богемному художнику Збарскому, сыну первого хранителя тела Ленина, обещали в ОВИРе настоящий сюрприз, но он в ответ только гордо закурил очередную шикарную сигарету «Марлборо» и, высокий, красивый, богатый, графом вышагивал по залу, и видно было, как он высматривал реакцию товарищей. А они сшибали у него шикарные сигареты.
Поздним вечером, после предупреждения, которого никто не послушался, начали вводить нескончаемой цепочкой высокорослых милиционеров. Демонстрация закончилась заключением на пятнадцать суток.
3. Особенно опасной и поэтому малочисленной оказалась первая демонстрация с транспарантом