Мужчина и Женщина, или Cherchez La Femme. Анатолий Некрасов
– стали своего рода указующим перстом: люди, обратите внимание! А на что он указывал? Своё видение этого вопроса я высказал в первой книге.
Этот перстень, как я теперь понимаю, и позвал меня в Индию. Сразу после того, как он оказался на пальце, я неожиданно для себя и принял решение о путешествии. И вот я пришёл к знаменитому делийскому Железному столбу, и «родственные души» наконец-то воссоединились…
Я считаю, что поставленный тысячи лет назад столб служит своеобразной антенной связи с цивилизацией наших предков. Когда я прикоснулся перстнем к столбу, в пространстве что-то произошло, испускаемые предметами волны зазвучали в резонансе – наладился ещё один канал связи России с Индией. А когда я вернулся в Великий Новгород и незаметно надел перстень на палец, произошло ещё более мощное действо. Не только я, но и стоящие рядом люди вдруг почувствовали что-то необычное – какую-то чистоту, свежесть, приподнятость…
Что мне дала Индия в этот раз? Многое, очень многое… Но главное, пожалуй, то, что через древнюю ведическую культуру мне открылась важная грань отношений мужчины и женщины, уходящая корнями в само начало цивилизации. И этот источник, в отличие от большинства других, менее замутнён, более чист. Он является основой многих других источников… Сама поездка началась с женщины. Женщины сопровождали меня и во время путешествия… Об этом я расскажу чуть позже, а пока вернусь к самому началу, к своему детству, потому что именно тогда начали закладываться мои отношения с женщинами.
Детство
Конечно же, моя жизнь, как и жизнь каждого из нас, началась с женщины! Но и без мужчины здесь тоже не обошлось! Но о своём зачатии и рождении я ничего не помню. А первыми женщинами, оставившими яркий след в моём сознании, были бабушки Анастасия и Фаина. Мама присутствовала, но где-то вдалеке. Она была для меня каким-то мифическим созданием. Когда мне было три года, мама впервые уехала в город учиться – сначала на счетовода, потом на бухгалтера. Там она и осталась работать… И я до сих пор помню, как в четыре года писал ей письма печатными буквами. Большую часть времени я жил с бабушкой Настей, реже – с бабушкой Фаиной. Правда, они были для меня бабушками, а никакими не женщинами. Как женщин я их не воспринимал, и в этом беда многих…
Детство я провёл в деревне и, как правило, был предоставлен самому себе. Я мог целыми днями пропадать в огромной берёзовой роще, где мы с мальчишками играли в разные игры. Роща была нашим мальчишеским пространством – девчонки ходили в неё только за ягодой и только вместе со взрослыми.
Женщину в матери я разглядел после двенадцати лет, когда сам стал входить в мужское состояние. В это время я переехал жить к ней в город. Теперь я понимаю, что в детстве меня специально «отводили» от неё, чтобы мощный волевой характер мамы не помешал формированию моей индивидуальности. В жизни часто события выстраиваются так, что матери оказываются отделёнными от детей именно по этой причине. А в некоторых случаях матерей уводят