Сырок. Борис Александров
после ареста сдали Лунина безо всякой необходимости. Царь написал брату в Польшу: давай Лунина под арест и этапом в Москву. Константин испытывал теплые чувства к Лунину и предупредил его: «Слушай, я получил депешу и завтра должен тебя арестовать. Уезжай». Но тот все равно поехал в Россию, что говорило о его порядочности.
В итоге Лунин стал последним арестованным. Царю требовалось показать, что ломаются все, но Лунин не назвал никого, кто обсуждал с ним возможность революции и убийства царя. Все сломались, а он – нет. В итоге его приговорили к пожизненной каторге. После нескольких пересмотров приговора осталось 10 лет каторги и пожизненное поселение в Сибири. В 1841 году Лунина снова посадили за антицарские публикации – в Акатуйский острог, и в 1845 году он там умер; возможно, не без помощи охранки.
Говорят, сам царь Николай допрашивал декабристов. И даже пять главных декабристов, все равно повешенных (Пестель, Рылеев, Каховский, Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин), друг друга сдали.
Слаб человек, вот к чему я веду. Варлам Шаламов в «Колымских рассказах» описывает, во что превращается человек, если его не кормить, как слабеет его воля. Но есть и редкие примеры несгибаемости. Например, еврейский диссидент Натан Щаранский, боровшийся за право евреев уезжать из СССР в Израиль. В 1977 году его арестовали за измену родине и антисоветскую агитацию и посадили на 13 лет. Он не признавал обвинения, много раз объявлял голодовку, в том числе один раз не ел аж сто суток, подвергался наказаниям и принудительному кормлению, пока его в 1986 году не обменяли на советских разведчиков, пойманных в США. В Израиле он долгое время был министром и членом кнессета.
В XIX веке не только декабристы, но почти все, кто выступал против царя, позже закладывали своих товарищей и каялись на суде. Достаточно вспомнить суд над петрашевцами в 1849 году или «Процесс 32‑х»: в 1860‑х годах шел суд над 32 персонами, имевшими связи с Герценом и Огаревым. Иван Тургенев, оказавшийся в числе подсудимых, позже делился впечатлениями: «Я, читая показания и объяснения, часто слышал в них тот “заячий крик”, который так хорошо знаком нам, охотникам». То есть люди трусили и вели себя недостойно.
Учитывая накопленный опыт, в конце XIX века революционеры сформулировали принципы поведения после ареста. В 1878 году тайное общество «Земля и воля» (позже – «Народная воля») записало в свой устав следующий пункт: «Член основного кружка, попавший в руки правительства с явными уликами, должен на предварительном следствии и дознании отказаться от дачи показаний, а на суде руководствоваться интересами дела, а не личными».
Любые показания на следствии все равно использовали против подсудимого, поэтому давать их не имело смысла.
Позже народовольцы дополнили пункт следующими словами: «Всякий член Исполнительного комитета, против которого существуют у правительства неопровержимые улики, обязан отказаться в случае ареста от всяких показаний и ни в каком случае не может назвать