«Контрабасы» или «дикие гуси» войны. Сергей Герман
Один из них, Толя Беленко.
Он распаляется больше всех:
– Губу раскатали, дадут вам боевые… Как же! Да где Россия денег столько найдёт? Если учителям и врачам по полгода не платят?
Мы пытаемся подсчитать, сколько уйдёт на зарплату только нашей роте. А батальону? Полку? Ди-ви-зии?… У-уууу!
Соглашаемся. Опять нае…т, то есть нагреют.
Как я стал контрабасом
Сколько водки можно выпить за три дня? Одному. Три бутылки? Шесть? Десять? Ошибаетесь – ящик. Именно столько пустых бутылок я обнаружил однажды утром рядом с диваном. Прошедшее вспоминается с трудом, какими-то лоскутьями.
После первых пьяных суток водка идёт уже как вода. Организм не реагирует на вкус и запах. Я отрываю голову от подушки, наливаю половину гранёного стакана, выпиваю, отрубаюсь. Через час просыпаюсь, наливаю снова и снова отрубаюсь. Ночью просыпаюсь, вспоминаю, что живу почти в прифронтовой полосе. Здесь по ночам исчезают люди, угоняют скот, взрывают дома. Решил – живым не сдамся. Сваливаюсь с дивана, доползаю до шкафа, вытягиваю карабин. Здесь же и патроны. Один загоняю в ствол. Карабин кладу под подушку. Держитесь, суки!
Днём просыпаюсь от головной боли. Подушка сползла и голова моя лежит на деревянном прикладе. Вот блин, карабин-то мне зачем?
На пороге сидит кот. Смотрит на меня голодными, злыми глазами. Тоже укоряет, сука!
Решаю напугать неблагодарную тварь, два года назад спасённую мной от голодной смерти. Навожу на него ствол, плавно выжимаю спуск, хочу выкрикнуть – пуф-ф!
Не успел. Карабин дёргается в руках, сноп пламени и дыма. Ба-бах! Бля…! Забыл про патрон.
За секунду до выстрела, кот испарился из комнаты. Вот что значит пройти школу выживания!.. На обоях аккуратная дырочка с ровными краями. Чуть не оглох. В комнате воняет порохом. Пытаюсь высчитать, какой сегодня день недели – воскресенье или понедельник. Если выходной, тогда плохо. Все соседи дома, слышали выстрел, сейчас вызовут ментовку.
Звонок в дверь раздается минут через пятнадцать. Вот, суки, быстро же они, когда не надо! Превозмогая тошноту, плетусь открывать. Я никогда не спрашиваю через дверь – кто?
Всё равно, если это за мной, то найдут. Не в квартире, так на улице. Или в подъезде. Или в лифте.
На пороге стоит Гена Щекотин. В руках у него полиэтиленовый пакет с характерными выпуклостями. Видать, Гена пришёл неспроста. Он – в прошлом офицер, замполит. Поговорить за жизнь – это у него в крови. Прямо с порога начинается погрузка.
– Зашёл к тебе сегодня в офис, а секретарша говорит, что ты три дня глаз не кажешь. Телефон молчит. Вот я и подумал, что надо зайти. Может заболел. Твоя-то не вернулась?
– Не-е, Ген, не вернулась. И не вернётся. На прошлой неделе звонила, сказала, что разводится.
– Да-а, Лёха, дела. И чего им надо, дурам? Моя тоже сбрендила, говорит, забирай вещи и уходи. Можно, я у тебя с недельку перекантуюсь? А?
– Да живи, места хватит.
Гена достает из пакета бутылку пива – «Балтика», девятка. Это значит, что сегодня я вряд ли буду трезв.
Гена