Личная помощница ректора. Анна Одувалова
нельзя! Вот!
– Да ты что? – изумился мужик, как-то очень уж отстраненно. Вероятнее всего – потому что прицеливался к моему цветку, даже рукава закатал.
Но цветуй шипел и клацал зубами – голыми руками его не возьмешь.
– Не троньте Васика! – завопила я, пытаясь спрятать горшок, и все же плюхнулась на зад в самую грязь. Похоже, с новым платьем придется попрощаться.
Цветуй, почуяв опасность, сразу же притих, быстренько съежился и исчез в горшке с землей.
– Ты даешь имена растениям? – подозрительно тихо уточнил мужчина и посмотрел на меня как на сумасшедшую. Но руки почему-то убрал.
Допустим, не я, а бабушка, но ему-то какое дело? Хочу и даю! Я уже набрала в рот воздуха, намереваясь отчитать нахала, но тут заметила, что в помещении стало удивительно тихо. За нами внимательно наблюдали и маляры, красящие стены, и толстая тетка на стремянке под потолком, и сухонький мужчинка в очочках, который показался из коридора. Может быть, это и есть ректор? Тогда мне опять не повезло. Плохо, наверное, предстать перед будущим начальником на полу, в грязи, в обнимку с цветочным горшком.
Впрочем, все оказалось намного хуже. Мужичок в очочках осторожно подобрался к нам и очень вежливо и тихо пропел, обращаясь к сегодняшнему источнику моих бед:
– Герр ректор…
После этих слов я сначала побледнела, потом покраснела и едва сдержалась от стона. С этим местом работы мне, видимо, тоже не повезло.
– Там опять проблемы… – Он несчастно покосился на меня, сглотнул и совсем тихо закончил: – С флагом академии…
Вид при этом мужчина имел потерянный и слегка смущенный, я вообще сидела на полу ни жива ни мертва и даже попыток встать не делала. Зачем, если можно попрощаться с мечтами о безбедной жизни? Придется возвращаться в отчий дом и выходить замуж за какого-нибудь сына мясника. Никто другой меня точно не возьмет. Возраст не тот, и с везучестью проблемы. Да и по дому я делать ничего не умею.
– Вот же лохматый гаденыш! – взорвался ректор, добавил пару непечатных фраз и кинулся к выходу.
Я, пискнув, отползла с дороги и снова привлекла к себе ненужное внимание.
Ректор замер, посмотрел на меня так, словно я была раздавленной лягушкой, и скомандовал:
– И эту… с геранью, кто-нибудь устройте! Сейчас совсем не до нее! Кто у нас самый свободный?
– Конечно, профессор Сазейр. Он же у нас не может мараться, это мы – простые смертные – отдуваемся, – пробухтела полная женщина, которая опасно покачивалась на стремянке. Я бы на ее месте, с таким-то весом, поостереглась лазить по верхотуре.
– Вы бы не возмущались, герра Сибилла! А то обзавидовались тут! Я вам мигом организую все условия, которые есть у профессора.
Женщина ойкнула, с трудом удержала равновесие и тут же замолчала. Интересно, чего она так испугалась? И что это за профессор такой, который может себе позволить бездельничать,