Всех скорбящих Радость (сборник). Юлия Вознесенская
русскому купцу, торговавшему между Норвегой и Русью, а жившему в Варгаеве. Купец, а был это отец Трофима, расположился к молодому храброму рыбаку и по прибытии в Норвегу взял его к себе в дом выхаживать: Василий все-таки на льдине промерз сильно и как в тепле на шхуне оказался, так тут же и расхворался.
Недели две отлеживался он, а потом встал и работу попросил: «Должен я за провоз и заботу хозяину отработать!» Честность такая купцу по нраву пришлась, и начал он Василия, как только тот окреп, к торговому делу приучать. И с Трофимом Василий подружился, стали они не разлей вода, словно дружные родные братья. А боле всего он сестре Трофима Липушке по сердцу пришелся. Года не прошло, как заметил купец, что между молодыми пошли переглядушки, подумал да и благословил их на честный брак, уж очень ему молодой помор понравился. Только велел он и у матери Василия тоже благословение получить. «Как хочешь, так и добудь, а чтобы мне благословение от матери твоей было!»
– И вот, матушка Василиса, вскоре послал меня отец с обозом норвежской рыбы в Санкт-Петербург, по «мурманской дорожке», а Василий и говорит: «Выручай, брат Трофимушка!» – и попросил он меня по дороге в село Олениха завернуть, оно, мол, по дороге, его все рыбаки-поморы знают. Так и оказалось, легко я тебя нашел. Так что просит тебя, матушка, твой сын Василий вышить ему его праздничную красную рубаху васильками – это и будет, сказал, ему от тебя на свадьбу материнское благословение! Так что на обратном пути из Петербурга я снова к тебе заеду, ближе к Пасхе, и рубаху, вышитую для Василька, заберу. Свадьба-то у него с сестренкой моей на Красную Горку назначена, так что ты уж поспеши с рукодельем-то!..
Переночевал Трофим в избе у Василисы каку будущей родственницы, а наутро ушел с обозом в Петербург. А Василиса достала из сундука красную шелковую рубаху сынка, которую он только на Пасху надевал в Божью Церковь, достала и моточек синего шелка, иголку, села на лавку под окошком, где светлее, да и призадумалась. Сомнения ее стали одолевать: уж больно складная да гладкая история у Трофима вышла! Уж не лихой ли он обманщик, который решил хитростью выманить дорогую шелковую рубаху у бедной вдовы да еще и заставить ее расшивать рубаху ту заветную цветами-васильками? А ну как никакого купца в Норвеге с дочерью-невестой вовсе и нет?
Сидит Василиса у окна с красной рубахой на коленях: вышьет один василек – и отложит рубаху, сына вспомнит и не верит, что жив он и ждет от нее шелковую красную рубаху с синими васильками, материнское ее благословение на свадьбу. Заплачет она, бросит свое рукоделье и уйдет на берег моря Студеного о сыне горевать да плакать. Потом опомнится: «Да что ж это я? Время-то идет, а у меня еще и ворот не готов, а ведь еще и рукава расшить надо!» – бросится домой, схватит иголку и снова шить. Пошьет немного, и опять сомнительные думы ее одолевают. И сынка, коли жив он, ей жаль – как же он без ее материнского благословения под венец невесту поведет? – но и трудов своих напрасных жаль, а главное – обидно за обман, да и рубаху шелковую лихому человеку отдавать задарма