Истоки конфликтов на Северном Кавказе. Д. В. Соколов
удобно, она используется, когда нет – нет».
Аналогичные проблемы возникают и внутри местных сообществ в том случае, когда земля представляет значительную хозяйственную ценность. Например, по имеющейся информации, в Акушинском и Левашинском районах были случаи перераспределения земель сменяющими друг друга главами районов на основе различных юрисдикций: то на основе обычного права («по предкам»), то на основе российского законодательства. Естественно, подобная политика вызывает серьезные конфликты внутри сообществ.
Еще одним типичным примером конкуренции юрисдикций являются попытки распоряжения землями, формально с точки зрения российского законодательства считающимися свободными, но реально используемыми местными жителями в соответствии с локальными нормами для индивидуальной или коллективной хозяйственной деятельности. Подобные земли могут передаваться крупному инвестору, использоваться для строительства объектов инфраструктуры и т. п., что вызывает серьезные противоречия с местным населением.
Особым случаем фрагментации системы регулирования являются территории, которые можно назвать закрытыми. Они существуют, например, в Республике Дагестан. Это наиболее традиционные села, которые фактически полностью стремятся жить на основе внутренних регулятивных норм и минимизируют воздействие «внешнего мира» на внутреннюю систему социального контроля. Именно для подобных территорий до сих пор характерны близкородственные браки, фактический запрет на браки с представителями других территорий, существенная дифференциация образовательных стратегий юношей и девушек (девушки получают минимальное образование и в основном не выезжают из села для учебы в высших учебных заведениях), максимальное доминирование религиозных норм жизни. Часть подобных «закрытых сообществ» являются депрессивными, часть относится к экономически успешным[73] (в первую очередь это даргинские села, имеющие давние традиции развития теневой экономики).
Судя по всему, в значительной степени подобная стратегия является следствием не только особенностей исторического развития данных сообществ, но и стремления «отгородиться» от существующего вокруг институционального хаоса, что подтверждают как сочувствующие подобным попыткам, так и их оппоненты. «Там никакого ни спирта не продается абсолютно, <…> поддерживают там полный порядок. Если дело государство не делает, <…> как будто бесхозный в пустыне народ… Ну делайте вы тогда. Если можете – делайте, если вы не можете, то народ сам делает… Им ни отсюда, ни оттуда ни помощи нету, ни закона нету, ни порядка, они сами… [На территориях этих сообществ] какой бы ни был закон, есть закон, и людям нравится, и порядок там есть, и покой есть». «Те, кто занимался идеологией, они вовсе говорили, что ничего плохого в этом [установлении норм шариата] нет, что они ограничивают наркоманию, ограничивают алкоголь, всякое воровство. Это действительно, с этим борьба была. Но эта борьба не велась за пределами села».
И все же устойчивость
Вот характеристика подобных сел, данная нашим собеседником из Дагестана: «Жители… отличаются таким, я бы сказал, протестантским мышлением. У них главное труд, труд, труд, имущество…, надо жить богато, нормальный человек должен иметь много денег. <…> Народ очень трудолюбивый. <…> „Если ты умный, почему ты бедный?“ – это чисто про жителей этих сел».