Солнце цвета льда. Дмитрий Казаков
это, – Флоси махнул ручищей. – На Асгард надейся, а сам не плошай, видали мы времена и похуже…
Вот тут Ивар подумал, что Огненный Мох привирает – последние три года выдались очень трудными, рыба не шла в сети, поля родили плохо, обвалы, бури и пожары случались там, где их ранее никогда не видели, и раздоры царили меж людей, словно и вправду наступил час Рагнарёка.
Обычные жертвы не помогали, асы не отвечали на воззвания жрецов, и даже руны не давали ответа, что же происходит.
– И увидим похуже, – сказал он. – Вот придет «великанская зима»… а пока наливай!
Одно ясно – нечего слезы лить и горевать раньше времени, пока ты жив, есть шансы исправить все, что угодно, и неважно, самому ли, с помощью соратников или богов.
– Вот это дело! – широкая физиономия Флоси расплылась в ухмылке. – Эй, парни, подставляй кружки!
Сыновья Ивара пили и говорили мало, больше слушали, и по сторонам глазели. Видно было, что Младшему хочется пива, и лучше бочонок в одно рыло, но он в присутствии отца сдерживался.
Гелмир же и вовсе хмельного не любил.
– Парни подождут! – вмешался Торстейн. – Давай сначала мне, а то в глотке пересохло…
С другой стороны костра донесся восторженный рев – Нерейд хитро поддел кого-то из людей Флоси, тот сидел красный, словно вареный рак, зато остальные потешались вовсю.
Открыв глаза, Ивар обнаружил над собой неровный потолок землянки.
Судя по пробивавшемуся через дымоход свету, солнце давно взошло, снаружи доносились возбужденные голоса. Башка трещала, но не сильно, в животе ворочалось нечто склизкое, будто там поселились лягушки и дружно метали икру. Завершение вчерашнего вечера терялось в пивном тумане, помнилось только, что вместе с Флоси отмечали в гостях завершение какой-то тяжбы…
Тинг закончился, сегодня отплывать домой.
– Проснулся, конунг? – донесся ехидный голос Нерейда. – Ну ты дал вчера жару, я аж обзавидовался.
– Да? – Ивар с трудом сел, в животе квакнуло, а башка закружилась так, что перед глазами потемнело.
Придя в себя, обнаружил, что в землянке, помимо Болтуна, сидят Ингьяльд, Кари и двое сыновей, и что все смотрят с неодобрением, словно он вчера помочился на столб Тора.
– Ага, – Нерейд заухмылялся, мелькнула щербина на месте одного из зубов. – Драться лез с этим, толстым с востока, едва тебя оттащили, потом орал, что немедленно в Миклагард поплывешь, к тамошней императрице…
Ивар смущенно закряхтел.
И вправду уже – сорок лет почти, в шевелюре немало седины, четверо сыновей, внуки скоро будут, а напился, точно глупый юнец, и счастье еще, если вчера не обидел кого-нибудь всерьез.
– И что, толстый виру требует? – спросил он.
– Да не, рад, что жив остался, – сообщил Нерейд. – Будет всем теперь хвастаться, да не один год, что с самим Ловкачом на кулачках переведался, и ничего, даже морду не расквасили…
– Это да, –