Повесть «Иван воскрес, или Переполох в деревне», рассказы, стихи. Только в этой книге и нигде больше. Геннадий Мещеряков
Повесть «Иван воскрес, или Переполох в деревне», рассказы, стихи. Только в этой книге и нигде больше
в яблочко.
– Невероятное станет очевидным, хочешь сказать. Посмотрим, что из этого получится. А Пелагея, Кузьмич, женщина красивая.
– Это правда, все при ней.
– Как говорил один умный человек: приятная во всех отношениях.
– Не знаю, как в отношениях, но очень даже приятная.
– Так что же будем делать, Кузьмич, врать дальше не хочется. Может быть, сказать честно, что не тот я Ванька, не тот, и родился не здесь. Просто, очень похож, а Петровых у нас – не меньше Ивановых. И показать паспорт.
– Не спеши с выводами. Сначала пройдем по домам, попьем самогоночки, покуражимся, а тогда примем решение – к Софье ли пригужимся, к Прасковье ли, а может и к Александре какой. Их у нас три или четыре в домах кукуют. Сначала осмотреться надо, потом уж спешить.
Глава третья
– У нас все люди разные, как в сумасшедшем доме. Так глава нашей сельской администрации Ухватов говорит. Он там завхозом работал. Тронутых умом кашей из отходов проса кормил. Разница с пшеном небольшая, а навар агромадный. Купил себе аномаль. Этот пустырь – до Узеня прям. Все боялись там строиться. Я сам с колокольни видел, как на него садилась летающая тарелка, похожая на чугунок. Из нее выскочило чудище, и поскакало, поскакало к речке, где резвились русалки, которые, поговаривают, главу администрации часто навещают, но с этим я не соглашусь: как они без ног передвигаются, хотя… могут: у главы в огороде густая трава посажена, по ней – тольки скользи, отталкиваясь, руки – то у русалок есть.
– Ты случайно, Кузьмич, не перебрал в тот день: небылицы рассказываешь. Где русалкам в Узене жить, я его за деревней свободно перешел, в самом глубоком месте воды – до пупка.
– Там брод, а ниже по течению ты, хоть и двухметровый, с головой уйдешь.
– А тарелка летающая? Давно бы ваши Выселки стали знаменитыми. А так – глухая деревенька с речкой – ниткой.
– Нисколько не глухая, однова у нас одних писарчуков из газет было больше, чем петухов. Был даже профессор – уролог. От Ухватова не отходил ни на шаг. Боялся, наверное, что пропадет в огороде, там, говорит, дыра в мир усопших. Я все же сомлеваюсь, что не оттуда ты прибыл? До непостижения похож на нашего Ваньку.
– Согласен, похож, но ведь у меня есть паспорт, где указано место рождения, и совсем это не чудесно – аномальные Выселки.
– Слушай, Вань, пусть будет так, как ты говоришь, хотя я в этом сомлеваюсь, а давай Ухватова разыграем. Сбесится пуще оттого, что у него в огороде вход в мир усопших.
– Хочешь сказать, что я буду этому ярким свидетельством?
– Конечно, все село поставим на уши, – Кузьмич хохотнул, – ежели уже не поставили. Прасковья, чай, уже давно разнесла весть о твоем возвращении по всей деревне, не такая уж она и большая.
– А куда нам теперь деваться, врать так в унисон даже твоему урологу, – улыбнулся Петров.
– Ты не умничай, наш Ванька проще куда был, на тракторе, да на скотном дворе тольки и работал.
– А я в ином мире университет окончил, –