33 счастья. Ольга Хмельницкая

      Колбасова сидела на стуле и смотрела на яйцо, как завороженная. За стенами биостанции бушевала буря. Порывы ветра были так сильны, что все здание тряслось, словно в эпилептическом припадке.

      – Ну что, уже проклюнулся? – пошутила Виктория, привалившись плечом к дверному косяку.

      – Пока нет, – покачала головой Анастасия Геннадиевна. – И у Валерия нет никаких предположений касательно того, когда это может произойти.

      Яйцо матово светилось красным. У него была плотная пористая скорлупа. Сердце динозавра в динамике стучало мерно, громко, и этот звук перекрывал все, даже рев бури и вой ветра.

      – Я думаю, процесс займет около двух месяцев, – прозвучал сзади голос Шварца, который ходил бесшумно, как тень.

      Сердце Виктории обожгло, словно в него залили раскаленный металл.

      – Обычно процесс высиживания занимает от двадцати до тридцати пяти дней, – уточнил орнитолог.

      Он поднял голову и прислушался. Буря отчаянно завывала.

      – Как там бедный Юрий Рашидович, – сказал он негромко, – сможет ли он найти сотрудников службы безопасности в такую погоду и привести их на станцию?

      – Ему надо было идти вдвоем с кем-нибудь, – сказала неожиданно для себя Сушко.

      Мысль о Юрии, одиноко вышагивающем сейчас по горным тропам под порывами жалящего ветра, показалась ей невыносимой.

      – С кем, например? – пожал плечами Шварц. – Иванов готовит обед, Курочкин еще не выходил из своей конуры, где он с утра до вечера пялится на букашек, собранных им на склонах гор, а я слежу за яйцом. Если уж на то пошло, вместе с Бадмаевым должны были пойти вы, дорогая.

      Сушко покраснела. Анастасия Геннадиевна внимательно посмотрела на красивое, рельефное лицо Валерия, похожее на лик античного бога. В этот момент в буре наступило небольшое затишье.

      – Отступает? – предположила директор, прислушиваясь.

      Но ветер и ливень ударили с новой силой. Здание содрогнулось. Что-то заскрежетало по крыше.

      – Флюгер сорвало? – предположила Виктория.

      – Невероятно! – ответила Колбасова. – Он стоял у нас на крыше много лет, с момента основания биостанции! Неужели буря столь сильна?

      – Бедный Юра, – тихо сказала Виктория.

      Сейчас, когда замаячила реальная угроза потерять его, Сушко ощутила к ботанику прилив дружеской симпатии. В дверь заглянул завхоз.

      – Обед готов, – бодро доложил он. – У нас сегодня ребрышки под соусом, пикантный омлет с дикими травами, блины с маслом, а также домашнее мороженое. Сразу должен предупредить, что молоко для мороженого – порошковое, а дикие травы я собирал лично у подножия горы.

      Говоря это, Василий Борисович раздувался от гордости.

      – Ну, молодежь, – сказала Колбасова, не сводящая глаз с яйца, – идите,