Жизнь и смех вольного философа Ландауна. Том 1. Когда это было!. Валерий Мирошников
на это и за каждую работницу, вышедшую в декрет, установила налоговые льготы – да такие, что директора сами бегали за девушками, уговаривали ребенка завести. В районах каждому новорожденному стали (по закону, по закону) выделять землю – чтобы знал, где его родина.
И только водитель Чертов плюнул от злости и открыл свое автопредприятие, где с беременных женщин брали двойную плату («двоих везем»), а с остальных требовали справку, что они не беременны.
Через двадцать лет президент Белянчиков на похоронах гендиректора Чертова (а, кстати, чья карьера вас больше удивляет?) – произнёс:
– …что и помогло в решении проблем русско-татарской диаспоры в странах Южного полушария и, особенно, в колонизации Антарктиды…
4. Возвращение к истокам
В мемуарах Ландаун писал: «Так началось второе татарское нашествие, но, в отличие от первого, оно несло людям Земли свет и надежду на преодоление системодеятельностного подхода, опутавшего своими сетями чувства и мысли всех рас и народов, когда одиночество карьеры стало для мужчин и женщин важнее семейного лада». Впрочем, мемуары эти никогда не были изданы, потому что мир менялся стремительно, и людей интересовали уже совсем другие проблемы.
А наш герой, мысленно обращаясь к источнику всего сущего, задал вопрос, пронесенный им через всю жизнь:
– За что мне такое счастье, Господи? Неужели это все я сделал?
– Глупый, – ответил ему Отец, – Сделала это женщина, которую ты подвез на маршрутке.
– Как ей это удалось?
– Она была беременна, и почувствовала вдруг такую гордость за свое материнство, что не могла она родить малыша в мир бездушия и наживы. Они с мужем пошли к главе Лаишевского района и попросили землю – немного, полтора гектара. Построили дом на берегу Волги. В этом и был секрет. Земля – ваша Мать. Лишь ступая босою ногой по траве, по земле, по росе, можно черпать силу от истоков рода и продолжать его в будущее. На шестом этаже не может быть родины, не может быть рода. Города – это чёрные дыры, где исчезают народы. Лишь Земля дает силу любить, и не угасает любовь всю жизнь, и рожают не в боли, а в радости.
– А что с ними стало дальше?
– Они живут долго и счастливо, а умрут в один день среди многочисленных внуков и правнуков. И среди друзей, которым они вернули секрет счастья.
– Так просто! А как же технология, прогресс, интернет? Неужели все было напрасно?
– Ради Бога. Муж женщины был программистом в московской фирме, она – редактором астрономического журнала в Красноярске, оба использовали дистанционные технологии, пока не поняли, что…
– Что?
– Аз есмь Интернет. Все во Мне, и Я во всех…
Эту главу я показал журналистке Соне Остроклювовой, с которой Ландаун прошел не одну редакцию, трясся в командировочных вагонах, делил кофе и кассеты для диктофона.
– Между прочим, – улыбнулась Соня, – эту вертихвостку, которая писала роман о рекламодателях, Ландаун списал с меня.
– И ты