Испытатель. Шпион товарища Сталина. Владилен Елеонский
апробацией самолётов в воздухе, выявляя недостатки сборки и самой конструкции, а вечерами культурно отдыхали в светлом белоснежном зале за бокалом вина у рояля.
Каждый вечер давал незабываемое расслабление. Я понял, что такое отдых, когда ты сидишь в ярко освещённом зале с высокими потолками, свободно развалившись в кресле, пьёшь сухое вино из пузатого бокала, слушаешь пение какой-нибудь сотрудницы завода, – Магды, Урсулы или Марлен, – и думаешь, думаешь, думаешь.
О чём? Нет, друзья, вовсе не о Мессершмиттах!
Почему женский голос, пусть не какой-то там особенный, вдруг производит такое убийственное воздействие на мужчину, если льётся из стройного, как у богини, женского тела, прелести которого так явственно проступают даже сквозь глухое платье?
Ничего предосудительного в том я не видел. Тем более, что сам Лобок перед отправлением в Берлин дал мне своего рода напутствие.
– Знаю я тебя, Шаталов, самец, но ты тоже знай. Если стащишь с жёсткого стула национал-социализма хоть одну немецкую девушку и посадишь её в каком угодно положении в наше самое удобное советское кресло пролетарского интернационализма, я организую досрочное присвоение тебе звания подполковника и вручение Почётной грамоты лично от товарища Сталина!
Может быть, Лобок пошутил, мне некогда было размышлять, потому что в один из вечеров я впервые увидел Королеву Люфтваффе. Впечатление, надо сказать, было сильнее, чем от восхождения на «горку», – так называется одна из фигур высшего пилотажа. В общем, признаюсь честно, – дыхание перехватило.
Королевой Люфтваффе немецкие пилоты нежно называли очаровательную девушку-лётчицу. Её настоящее имя было Хелен фон Горн. Как мне позже доверительно сообщил всезнающий садовник Гельмут, она была известной планеристкой, но вдруг решила переучиться на лётчика-истребителя.
Надо сказать, что в то романтичное время германское правительство всячески поощряло такого рода активность женщин и в принципе любая девушка, проявив некоторое упорство, могла стать пилотом, причём вовсе не почтовых бипланов.
Кстати, моим самолётным техником была девушка по имени Урсула Шиммель, между прочим, совсем не дурнушка, – тихая скромница, образцовый специалист, которому я спокойно доверял свою жизнь в виде готового к вылету самолёта. Когда во время полёта в фюзеляже сорвался болт, я не поверил, что виновата Урсула, встал за неё грудью, и оказался прав. Комиссия установила, что болт имел внутренний заводской дефект.
Однако что там Урсула! Хелен сразу затмила собой всех женщин.
Она, в самом деле, впечатляла. Королева Люфтваффе принципиально не носила платьев, – только форменные тужурку и юбку, но они так сидели на ней, что никакого платья ей впрямь было не нужно.
Лицо, округлое, как Луна, завораживало с первого мгновения. Хрустальный взгляд серых глаз ввергал в глубокое изумление.
Точёная фигурка с гибкой талией и четко очерченными