Долина страха. Артур Конан Дойл
прерывали сотрудничество со мной. У меня нет ни малейшего желания прославиться за их счет. Но при этом, мистер Уайт-Мейсон, я считаю себя вправе действовать своими методами и делиться результатами в свое время – когда работа сделана, и никак не раньше.
– Ваше присутствие – для нас большая честь, и мы будем рады сообщить вам все, что знаем, – сердечно заверил его Уайт-Мейсон. – Вы тоже пожалуйте с нами, доктор Ватсон, придет срок, и мы все надеемся попасть в вашу книгу.
Мы прошли между аккуратно подстриженными вязами по живописной деревенской улице, в конце которой высились два старых, замшелых каменных столба, поддерживавших нечто бесформенное и серое, некогда бывшее геральдическим львом Берлстоунских Капусов. Дальше надо было идти по извилистой подъездной аллее, так густо засаженной дубами, как бывает только в английской сельской местности, потом аллея резко сворачивала и открывался вид на низкий длинный кирпичный дом времен Якова I; справа и слева, как заведено исстари, фасад завершался тисовыми купами. Мы подошли к деревянному подъемному мосту через широкий ров, под холодным зимним солнцем неподвижная вода в нем блестела, точно ртуть.
Три столетия пролетели над Мэнор-хаусом Берлстоуна, три столетия рождений и возвращений в отчий дом, деревенских праздников и охотничьих сборов. И вот теперь на эти благородные древние стены упала тень черного злодейства! Хотя где же и скрываться страшным тайнам, как не под старой островерхой крышей с нависающими карнизами? Глядя на углубленные окна, на длинный темный отражающийся в воде фасад, я подумал, что более подходящей декорации для свершившейся здесь трагедии и представить себе невозможно.
– Вон то окно, – указал Уайт-Мейсон, – первое справа от подъемного моста. Оно оставлено открытым, как было обнаружено ночью.
– Слишком узкое, пожалуй, в него человеку не пролезть.
– Значит, человек был не толстый. Это и без вашей дедукции понятно, мистер Холмс. Однако вы или я смогли бы протиснуться.
Холмс подошел к самой воде и посмотрел через ров. Потом обследовал каменный уступ, на котором мы стояли, и газон, начинавшийся там, где кончался камень.
– Я уже все обшарил, мистер Холмс, – сказал ему Уайт-Мейсон. – Тут нет никаких следов. Да и зачем бы ему оставлять следы?
– Совершенно верно. Незачем. Вода всегда такая мутная?
– Обычно она такая же, как сейчас. Течение приносит глину.
– А глубина тут большая?
– У берегов примерно фута два, а в середине три.
– Значит, мысль, что человек, переходя через ров, утонул, можно отбросить?
– Конечно, тут и ребенок не утонет.
Мы перешли мост. Открыл нам странного вида скрюченный сухонький старичок – дворецкий Эймс. Он был бледен и весь дрожал. В комнате, где произошло убийство, все еще дежурил местный полицейский сержант, долговязый, печальный и исполнительный. Врач уже ушел.
– Есть