Пятая печать. Том 1. Александр Войлошников
линия морского горизонта. Каждый день в ослепительном сиянии бухты появляются новые причудливые силуэты сухогрузов, лесовозов, контейнеровозов, рефрижераторов, танкеров, ледоколов, дразня пацанячье любопытство замысловатым разнообразием корпусов, палубных надстроек и рангоута. Полярными морозами промороженные, тропической жарой прожаренные, дальними океанами просоленные, штормами всех широт трепанные романтично неряшливые торговые суда – трудяги океанов – приносят в тихую бухту вместе с прозаическими грузами ароматы тропических островов и мечты про удивительные страны.
Через моря и океаны сквозь льды и туманы днями и ночами идут к этой бухте суда со всех широт и меридианов нашего шарика, упрямо накручивая на тяжелые гребные винты тысячи круто просоленных океанских миль. Идут, чтобы бросить тяжелые цепкие якоря в ласковой бухте, укрытой горами от тайфунов и цунами, бухте, которая, как котенок с серебристой шкуркой, дремлет под майским солнышком, свернувшись калачиком среди уютных зеленых подушек – сопок, окружающих бухту. Есть сопки-подушки и – подушечки, плашмя они лежат и торчком стоят. Неспроста моряки говорят, что смотрится Владивосток с Орлинки не хуже, чем Рио-де-Жанейро с Карковадо.
По сопкам Владика, как причудливые ожерелья из самоцветов и ракушек, прихотливо изгибаются ярусы улиц из разноцветия домов и домишек удивительно разнообразных стилей. Нет на свете такого народа, пришельцы которого, поселившись на берегах этой бухты, не построили бы дом и храм по своим вкусам и традициям. Есть в городе кирха, костел, синагога, мечеть, храм буддийский, синтоистский и разные конфуцианские храмики. Нет только православной церкви, будто бы русскими тут и не пахло! На месте великолепного православного собора, сияние золотого купола которого было видно отовсюду, возвышается неопрятная куча кирпичной щебенки. От нее в сухую погоду разлетается кирпичная пыль, а в дождливую – растекаются рыжие ручьи.
Много раз военные минеры взрывали этот собор, но так прочен был старинный раствор, что кирпичи в месте взрыва превращались в пыль, а когда она рассеивалась, то все только ахали: храм, как прежде, стоял на месте! Месяц геройски сражались минеры с упрямым собором, затратив столько взрывчатки, что хватило бы на всех самураев! От взрывов повылетали окна в домах поблизости, а новая пятиэтажка треснула напополам. В городе все стали нервные: не война ли с японцами? В горисполкоме стали вздрагивать от хлопка форточки. В аптеках закончилась валерьянка. А по центру Владика ветер раздувал шлейф кроваво-красной пыли – кровь смертельно раненого собора.
Но не сдавался, как крейсер «Варяг», гордый собор! Прочные стены его, зияя рваными красными ранами, упрямо вздымали, как знамя, высокую колокольню. Не рухнул собор к ногам минеров, а под грохочущие салюты взрывов, таинственно, как град Китеж, исчезал в облаках красной пыли. Ежу понятно: религия – опиум. А все-таки жалко: красивый был собор – весь город украшал, особенно если смотреть с полуострова Чуркин. И с Эгершельда – тоже! А теперь стало лицо Владика пустым, как без носа! Но хоть все взорви во Владике – только Золотой Рог оставь! – а нигде, от Полярной Звезды до Южного Креста, не будет