Книга о друзьях (сборник). Генри Миллер
всячески их унижать и третировать. Евреи вообще учились как черти, тогда как мы не воспринимали занятия всерьез.
На третьем году средней школы я по уши влюбился в Кору Сьюард, которая, увы, жила ближе к дому Макса, чем к моему. Макс видел ее часто и относился к ней довольно небрежно. Для меня это автоматически означало, что он в нее не влюблен. Макс вообще никого не любил по-настоящему. У него на уме был только секс, и этот, скажем так, «недостаток» определял его жизнь. Все мои друзья и в школе, и вне ее знали, что я схожу с ума по Коре, и очень меня жалели. Что за ирония! Как будто высший дар – это не любить! Вообще-то, все мои друзья сами были «влюблены», если это можно так назвать: у всех имелись подружки, с которыми они гуляли и ходили на вечеринки, но при этом большинство моих приятелей еще оставались девственниками. Тем не менее они видели своих девчонок регулярно, я же встречался с Корой редко – только на вечеринках. Потанцевать с ней было великим наслаждением, я весь дрожал, обнимая ее. На этих вечеринках мы невинно играли в «Поцелуй с подушкой» и «Почту» и умудрялись славно проводить время, не напиваясь. Бутылка пунша – и вот мы уже думать забыли о спиртном.
Скоро я привык ужинать второпях, практически на ходу, выбегая из дому. Мой вечерний маршрут был неизменен – долгий, долгий путь к дому Коры на Дево-стрит и обратно. Я никогда не останавливался, чтобы позвонить в ее дверь и поболтать с ней, а просто брел мимо, жадно глядя на окно в надежде увидеть ее силуэт, чего, впрочем, так ни разу и не случилось за три или четыре года моих неустанных скитаний в округе. Все это естественным образом сошло на нет, когда я познакомился с вдовой и начал трахаться с ней. Не то чтобы я разлюбил Кору. О нет! Я думал о ней, даже раздвигая вдовушке ноги, мои мысли всегда были заняты ею. Видимо, именно это и называют первой любовью – страшная глупость, по мнению многих. Как удручающе равнодушны люди к настоящей любви и как они завидуют ей! Я всегда говорил и говорю сейчас: не исключено, что именно о Коре я подумаю в последний момент перед смертью. Я могу умереть с ее именем на устах. (С другой стороны, если она все еще жива и я однажды наткнусь на нее на улице – вот будет незадача!)
У Макса появилась новая обязанность – держать меня в курсе того, что делает Кора. Кажется, его жена даже стала ее подругой, хотя мне сложно вообразить, что между ними могло быть общего. Разумеется, Макс расценивал мою любовь как заболевание. Он считал меня неизлечимым романтиком. Я уже говорил, что его интересовала только манда, так что неудивительно, что в конце концов он стал гинекологом. Хотя, если уж быть до конца откровенным, мой приятель вскоре решил, что это незавидная работенка. Он то и дело доверительно сообщал мне:
– Нет ничего более мерзкого, чем копаться у них там в манде целыми днями.
И все же никакие эмоции не мешали ему иметь все, что движется, хотя он и подумывал для удобства переквалифицироваться все же в психолога или психиатра. Макс заявлял, что все женские недомогания лечатся легко – пациентке требуется изрядная порция качественного се