Почти как «бьюик». Стивен Кинг
Уж год как мертвый или нет, говорил он мне прямо в ухо.
– Что с вами? – спросил Нед. – Вы словно увидели призрака.
«Услышал», – едва не ответил я, но с языка слетело другое слово:
– Ничего.
– Вы уверены? Вы подпрыгнули.
– Наверное, гусь прошел по моей могиле. Я в порядке.
– Так откуда взялся этот автомобиль? Кому он принадлежит?
Ну и вопросик он задал.
– Не знаю, – честно ответил я.
– А почему он стоит в темном гараже? Черт, если бы у меня был такой красавец, да еще на ходу, я бы никогда не держал его в грязном, старом сарае. – Тут его осенило. – Это автомобиль преступника? Вещественное доказательство по какому-то делу?
– Считай, что так. Задержан за кражу. – Так мы, во всяком случае, говорили между собой. Не слишком убедительное объяснение, но, как однажды заметил Кертис, чтобы повесить шляпу, нужен всего один гвоздь.
– Кражу чего?
– Бензина на сумму в семь долларов. – Я не мог заставить себя сказать, кто закачивал в бак этот бензин.
– Семь долларов? Всего-то?
– Ну, – ответил я, – чтобы повесить шляпу, нужен всего один гвоздь.
Он в недоумении смотрел на меня. Я, молча, на него.
– А можно войти? – спросил он. – Взглянуть поближе?
Я снова прижался лбом к стеклу, увидел показания термометра, висевшего на потолочной балке, круглого и бесстрастного, как лик луны. Тони Скундист купил его в магазине «Реальная цена» в Стэтлере, заплатив из собственного кармана, а не из расходного фонда патрульного взвода Д. И отец Неда повесил его на балку. Как шляпу на гвоздь.
И хотя там, где мы стояли, температура зашкаливала за восемьдесят пять[8], и все знают, что в непроветриваемых сараях в жаркий день она всегда выше, чем на улице, большая красная стрелка термометра расположилась аккурат между пятерками числа 55[9].
– Не сейчас, – ответил я.
– Почему? – Потом, словно поняв, что он слишком уж нетерпелив, даже назойлив, Нед спросил уже мягче: – Почему мы не можем войти в гараж прямо сейчас?
– Потому что это опасно.
Он несколько секунд смотрел на меня. Любопытство сошло с его лица, вновь я увидел того же мальчишку, что и в день, когда он получил письмо из Питтсбургского университета. Мальчишку, сидевшего на скамье для курильщиков с катящимися по щекам слезами, хотевшего знать то же, что и каждый мальчишка, когда у него внезапно отнимают самое дорогое: почему это происходит, почему это происходит со мной, есть для этого причина или все решает некое рулеточное колесо? Если в этом есть какой-то смысл, что я должен делать? Если смысла нет, как мне это вынести?
– Это связано с моим отцом? – спросил он. – Это автомобиль моего отца?
Его интуиция пугала. Нет, он видел не автомобиль своего отца… как такое могло быть, если в гараже Б стоял совсем не автомобиль. И все же это был автомобиль его отца. И мой… Хадди Ройера… Тони Скундиста… Энниса Рафферти… Возможно, прежде
29,5 градуса.
12,8 градуса.