Агония небес. На исходе дней. Алексей Золотухин
подарок, – девушка еще раз мне улыбнулась, правда, теперь немного испуганно.
Встав из-за стола, я пошел к выходу, про себя подумав, что Злата – довольно редкое имя, хотя надо отметить, оно моей знакомой невероятно шло. На солнце ее длинные светлые волосы отливали ярким золотым оттенком.
С задней парты послышался хриплый прокуренный голос Солитера.
– Можно и мне тоже в туалет?
– Конечно, Бычков. Контрольную работу сдавай и иди, – ответил преподаватель.
– Да мне на минуту.
– Да хоть на секунду.
Парень зло посмотрел в мою сторону, потом на учебник, лежавший рядом с ним на стуле, прошептал какое-то ругательство и, дав ни за что подзатыльник соседу по столу, вернулся к написанию контрольной.
Выйдя из аудитории, я не спеша пошел по длинному коридору в поисках мужского туалета, с двояким чувством осматриваясь по сторонам: мне все было и знакомо, и незнакомо одновременно. Глядя на очередные детали интерьера, я вспоминал, что уже видел их раньше, но как ни силился, ничего больше не мог вспомнить. Пелена с памяти снималась медленно и неохотно, открывая фрагменты прошлого и оставляя огромные пустоты.
Высокие двери учебных аудиторий, несколько прогуливающих занятия и болтающих у окна студентов, нелепый стенд «ОБЖ» с рекомендациями, в какую сторону ложиться ногами в случае ядерного взрыва, и сохранившийся еще с советских времен гипсовый бюст Ленина в углу.
Свернув за угол, я оказался рядом с дверью, на которой была табличка с джентльменом в шляпе. Так как шляпный салон в институте едва ли существовал, видимо, это и был мужской туалет.
Войдя, я подошел к раковине и как следует умылся, чтобы избавиться от остатков крови и следов чернил. Вытерев лицо и руки платком Златы, я промыл его водой из крана, отжал и аккуратно сложив, убрал в карман.
После этого я посмотрел на себя в зеркало. «Кто же я такой? Кто ты, Александр Быстров?» – обратился я мысленно к самому себе в надежде, что на меня сойдет озарение и память, наконец, вернется, расставив все на свои места.
Однако она возвращаться не спешила. Я же, словно под гипнозом собственного взгляда, все смотрел и смотрел в зеркало на отражение незнакомца, которым оставался для себя самого.
Сложно сказать, долго ли это продолжалось, но в какой-то момент мои зрачки резко расширились, как у наркомана после принятия дозы. Внезапно мне показалось, что буквально каждую клетку моего организма начало трясти. Мозг словно пытался выполнить невыполнимую команду, и я, лишившись сил двигаться, мог теперь лишь смотреть перед собой.
На моих глазах зеркало хрустнуло и, дав небольшую трещину, рассекло отражение. Сделав над собой усилие, я попытался отвести взгляд от зеркала, но так и не смог.
Трещина, похожая на зигзаг молнии, продолжила расти. Сначала понемногу, словно набираясь сил, а потом одним сильным рывком с хрустом ломающегося льда она раскрошила стекло. Осколки со звоном осыпались в раковину. Но на этом шоу не закончилось.
Стена, на которой