Восьмая жизнь Сильвестра (сборник). Александр Сивинских
кто управлял ими, не церемонились, да я и не ждал сестринских нежностей от этих женщин в мужской одежде и с мужскими лицами. Тем больше удивился, когда на железном корыте с колёсами привезли меня не к выгребной яме и не в пыточную, а к лекарю. Величавый старик в белом халате и с нелепой шапочкой на темени долго мял меня сильными пальцами, выстукивал молоточком, светил в глаза слепящим лучом, ковырялся в телесных дырах блестящими инструментами, а под конец больно сжал ятра.
Я отбросил его руку прочь.
– Прекрасно, прекрасно, – сказал лекарь. – С учётом того, что вам довелось перенести, можно сказать, что вы настоящий крепыш. Раны зарубцевались, мышечный тонус высокий, все реакции в норме. Немного подлатать, подкормить, и будете как новенький. Простите за каламбур. – Он сделал паузу, ожидая моей реакции. Пауза затянулась сверх всякого приличия, и он не вытерпел: – Ведь ваша настоящая фамилия Новых?
Я безмолвно перебирал бороду, разделяя слипшиеся волоски.
– Почему вы молчите, Григорий Ефимович?
Растянув губы в ухмылке, я обнажил беззубый провал рта.
– Ах вот оно что! Ну, это не страшно, протезы мы вам вставим. Желаете золотые? Фарфоровые?
– Из воронёного Златоустовского булату, – прошепелявил я, брызжа медовой слюной. – Да смотри, чтоб с молитвой делали!
3. Ленинград, 19 июля 1944 года. 17–30.
Зубы вставили через неделю, да так ладно, что казалось – свои. Наконец-то я смог поесть варёной телятины и ржаного хлеба, и хрустящего малосольного огурца, а не той сладковатой размазни, которой меня потчевал не то слуга, не то тюремщик – косоглазый и кривоногий киргизец Федька.
Трапеза ещё не была закончена, когда в комнату вошли трое военных. Два солдатика с револьверами сразу встали у двери. Третий, обладатель твёрдых будто щебень глаз, прошагал к столу и по-хозяйски уселся за него.
– Хлеб да соль, Григорий Ефимович.
– Мы едим, а ты не облизывайся, – ответил я, как учил отвечать незваным гостям отец, и отодвинул снедь на край стола.
– Не волнуйся, я сыт, – сказал камнеглазый. – Меня зовут Виктор Семёнович Абакумов. Начальник контрразведки Наркомата обороны СССР.
– Наркомат и Эсэсэсэр – имена воистину демонские. Сатане служишь?
Так просто вывести из себя Абакумова не удалось.
– Я служу своей стране, – сказал он спокойно. – Союзу Советских Социалистических Республик. Одна из республик – Советская Россия. Наркомат расшифровывается как народный комиссариат. Впрочем, у моей организации есть ещё одно название. СМЕРШ. Можешь называть так, если больше нравится.
– Ладно, – сказал я. – Говори, что надо.
– Сейчас идёт война, Григорий Ефимович. Война с Германией, большая и очень тяжёлая. Мы побеждаем, но платим громаднейшую цену. Миллионы советских людей уже погибли и неизвестно, сколько погибнет ещё. Тебя оживили, чтобы ты уничтожил Гитлера.
Я нахмурился. Распутина убивали многажды, но Распутин не убивал никогда.
– Кто таков этот Гитлер? Кайзер? Император?
– Фюрер.