Умереть в раю. Гера Фотич
сумке через плечо – только необходимое: пара трусов, столько же носков, еще кое-какие мелочи и взятая по привычке ветхая телефонная книжка с адресами бывших коллег, многие из которых уже ушли в мир иной. Единственную верхнюю одежду он нёс на себе. Это был серый костюм с тёмным металлическим отливом, который он купил лет пять назад для торжественных мероприятий на службе. В последний раз надевал месяц назад на похороны жены.
Приобрести костюм заставила она же, настаивая на том, что начальнику надо выглядеть солидно. Выбирала в обтяжку, чтобы застегивался только на среднюю пуговицу, выделяя слегка выпирающий живот. Теперь костюм сидел мешковато. Плечи обвисли, а низ брюк упирался в ботинки, как помятые гофрированные трубы.
Ткань была еще плотная, несколько затяжек на бортах были не заметны. А галстук под цвет костюма с голубой рубашкой и серые ботинки делали вид Василия достаточно презентабельным, но только издалека.
На деньги от продажи своей недвижимости он застраховался. Оставшуюся сумму положил на счёт в международный банк, оформил карту Виза и вписал данные дочери как совладелицы. В страховку своей жизни на один миллион долларов и завещание тоже записал ее. Всё равно российские банки больше не выплатят, обязательно обманут или убьют.
Под дерматиновой вкладкой на дне спортивной сумки – десять тысяч долларов. Ровно столько таможня разрешает вывозить наличными. До последнего момента Василий не верил, что его выпустят из страны. Сосед по лестничной площадке говорил, что с продажи квартиры, дома и машины надо уплатить большой налог. А должников налоговики отлавливают в аэропорту.
В Питере всю дорогу лил дождь. И вот сейчас, видя через стеклянные двери голубое небо с редкими кляксами белых кучевых облаков, он вдруг понял, что никакая жизненная сила не сможет вернуть его обратно. Что вот этот полицейский, которого он несколько минут назад ненавидел лютой ненавистью, не отдаст его, хотя бы даже в течение года указанного в визе! А ему столько и не надо. Лимит, определенный врачами, заканчивался через пару месяцев. Срок визы теперь – как целая жизнь, но только – чужая. Обязательный обратный билет – насмешка судьбы. Но это не огорчало. Он знал, что на его место незнакомая молодая мама положит уснувшего ребенка и с мимолетной благодарной жалостью подумает об опоздавшем пассажире.
Им овладело чувство защищенности. Уверенности в том, что всё задуманное обязательно случится, и то, что после него останется, перейдет к дочери и внукам вместе с доброй памятью. Он попытался представить чувство их благодарности, но вместо этого ощутил незнакомую ранее легкую светлую грусть.
Улыбнувшись своему новому настроению, Василий неторопливо двинулся за прилетевшими пассажирами, получившими поклажу, и оказался снаружи аэропорта. Почувствовал, как плотный теплый воздух сдавил его со всех сторон, окончательно выжимая остатки влажной прохлады и настороженности, которые он неосознанно провез из России через все границы где-то глубоко внутри своего организма. Как контрабанду.
Вокруг