Уголовный закон. Александр Романов
законам люди могли познавать право как волю богов.
Времена XII таблиц прошли. Давно уже нет никакого Древнего Рима. Однако слова Тита Ливия, уподобившего законы источнику, роднику, продолжают звучать как раскатистое эхо. Современная юриспруденция в этой метафоре находит если не объяснение, то во всяком случае указание на особую роль, которую законы, принимаемые государством, продолжают и в наши дни играть в жизни общества. Без них не обходится ни одно государство. С легкой руки Тита Ливия современная юриспруденция столь же охотно пользуется рожденной им метафорой, уподобляя законы источнику (форме) права. Во внимание не принимается лишь то, что для Тита Ливия главным в этой метафоре было желание подчеркнуть отличие законов от правовых обычаев, рукотворный характер законодательства, его искусственное происхождение в отличие от норм обычного права, которые в таком источнике, как закон, не нуждались.
Уже давно христианская цивилизация пришла на смену античной. В далекое прошлое канули представления об источниках как о святых местах, которые связывают земной и потусторонний миры. Вместе с тем метафорический характер представлений о законах как об источниках права перестал быть очевиден. С течением времени юридическая доктрина, объявляя эдикты императоров и монархов, а также акты парламента источниками права, утрачивает понимание метафорического характера своих представлений. Этим значением начинают пренебрегать. Однако оно напоминает о себе всякий раз, как с законами связывают определенные планы, действуют, рассчитывая на них.
Как уже отмечалось выше, выражение «источник права» в собственном смысле слова не может приниматься на веру и рассматриваться как строгое научное понятие. Однако в юриспруденции, в ряду понятий-метафор, его употребление не лишено практического смысла.
Значение понятий-метафор вообще и такого как «источник права» в частности – в их экспрессивной образности. В юриспруденции такими понятиями пользуются как литературно-художественным приемом, хотя это часто не осознается. Задача таких понятий состоит не в прояснении действительности, а в выражении отношения к ней. Их эвристическое значение исчерпывается заменой одного образа другим. В юриспруденции это позволяет подменять непонятное понятным, неизвестное – известным, знание действительности, ее свойства и качества – рассказами. Между тем назначение научных понятий иное. Научные понятия призваны объяснять неизвестным известное, ненаблюдаемым – наблюдаемое. Пользоваться юридическими метафорами вместо юридических понятий значит употреблять их не по прямому назначению. Такая практика не открывает, а маскирует, скрывает действительность. Однако верно и другое: подменять правоведение (понятия-метафоры) строго научными понятиями столь же недопустимо. Это приводит к разрушению правоведения.
В юридической науке принято выделять внешнюю и внутреннюю формы права. Внутренняя форма права характеризуется его структурой и связями ее