Квартал Тортилья-Флэт. Джон Стейнбек
сержант повернулся к Большому Джо, но Португалец уже успел немного протрезвиться.
– А ты куда хочешь?
– Я хочу домой, – тоскливо сказал Большой Джо. Сержант и его записал в пехоту. Наконец он обратился к Дэнни, который давно уже стоя спал:
– Куда тебя направить?
– А?
– Я говорю: в каком роде войск ты хочешь служить?
– Что значит «в каком роде»?
– Что ты умеешь делать?
– Я? Я все умею.
– А что ты делал раньше?
– Я? Был погонщиком мулов.
– Ах вот как! Со сколькими мулами зараз ты сумеешь справиться?
Дэнни наклонился к нему с небрежным видом профессионала.
– А сколько их у вас?
– Тысяч около тридцати.
Дэнни взмахнул рукой:
– Давайте их сюда!
И вот Дэнни отправился в Техас и до конца войны объезжал мулов, Пилон маршировал по Орегону вместе с пехотой, а Большой Джо, как будет рассказано дальше, сидел в тюрьме.
Глава I
О том, как Дэнни, вернувшись с войны, получил наследство, и о том, как он поклялся защищать сирых и обиженных
Когда Дэнни вернулся домой из армии, он узнал, что получил наследство и что у него есть недвижимая собственность. Его вьехо – другими словами, его дед – умер, оставив Дэнни два домика в квартале Тортилья-Флэт.
Когда Дэнни услышал об этом, он ощутил, что на его плечи ложится бремя забот, которыми чревато всякое обладание собственностью. Прежде чем отправиться осматривать свое имущество, он купил галлон красного вина и выпил его почти весь в одиночку. Тогда бремя спало с его плеч и в нем пробудились самые худшие свойства его натуры. Он орал во всю глотку, он сломал парочку стульев в бильярдной на улице Альварадо и затеял две короткие, но восхитительные драки. Но никто не хотел его замечать. В конце концов заплетающиеся кривые ноги понесли его к пристани, куда, готовясь выйти в море, сходились в этот ранний час рыбаки-итальянцы в резиновых сапогах.
Расовые предрассудки взяли верх над здравым смыслом Дэнни. Он стал угрожать рыбакам. Он называл их «сицилийскими ублюдками». Он кричал: «Chinga tu madre, Piojo»[3]. Он показывал им нос и делал всякие неприличные жесты. Но рыбаки только усмехались, разбирали весла и говорили:
– Здорово, Дэнни. Когда это ты вернулся? Приходи сегодня вечерком. У нас есть молодое вино.
Дэнни был возмущен до глубины души.
– Pon un condo a la cabesa[4].
Они крикнули ему:
– До свиданья, Дэнни. До вечера.
И, забравшись в утлые лодчонки, подгребли к своим моторкам, завели их и, тарахтя, уплыли прочь.
Дэнни почувствовал себя оскорбленным. Он двинулся обратно вверх по улице Альварадо, разбивая по пути окна, и на втором перекрестке его арестовал полицейский. Дэнни питал большое почтение к закону и сопротивляться не стал. Если бы он не был только что демобилизован после победы над Германией, то получил бы шесть месяцев. Но сейчас
Грубое испанское ругательство.
Грубое испанское ругательство.