Знак Гильдии. Ольга Голотвина
на серый жертвенник, толстая пшеничная коса растрепалась и метет землю, рот распялен в беззвучном крике...
Ну уж нет! Сам-то ладно, сам как-нибудь, а Ульниту нельзя на их поганый камень!
Сразу все стало просто и ясно. Страх сменился равнодушием отчаяния. Горькая, легкая, звонкая свобода – никогда такого не испытывал! Жаль только, не будет честного погребального костра.
Лишь бы Ульнита не догадалась...
Обернулась. Знакомым жестом указала вперед. Правильно. Умница. Там пересохшее русло ручья – заросло, но проползти можно.
В ответ ей жестом: «Ползи первая!»
Как бесшумно канула в заросли, змейка лесная...
Прощай, Ульнита!
И резко, внезапно – во весь рост, перед опешившими преследователями... как они близко, забери их Серая Старуха! Растерялись. Рывком навстречу, сквозь цепь... от Ульниты увести!
Со всех ног, во весь опор – напрямик, через кусты! Слева взметнулась наперехват черная лапа, клацнули возле уха сжавшиеся когти. Негромкий звук эхом отдался во всем теле, но его смыла бешеная радость погони, последняя в жизни радость.
До чего легко меж кустов скользят, гады! Вот и поляна, легче бежать. Но дальше, в лесу... что там мелькает меж сосен?
На берег! К обрыву – и в воду! Если что, хоть не сожрут!
Серый алтарь скачками надвигается навстречу. Выщербленная поверхность без единого пятна крови... кольцом разложены какие-то предметы... вот уже рядом...
То ли сработала наглость, без которой немыслим Подгорный Охотник, то ли рука бывшего воришки сама, без приказа метнулась к добыче.
Пальцы чиркнули кончиками по неровному камню, сдернули с алтаря какую-то цепочку, успели сжаться в кулак, и тут руку от кисти до локтя пронзил холод, словно ее опустили в ведро со снегом. Не до того, некогда! Погоня рядом, это чувствуешь не оглядываясь.
Толчок – и вниз головой с обрыва, во мрак!
Мгновенный ужас, мысль: «Это сон!» И ледяная мгла, хлынувшая в рот и ноздри. И короткая отчаянная борьба за жизнь, слепое барахтанье тонущего щенка.
И воздух, спасительный воздух, каждый глоток его – самое важное в жизни...
Снова вода, но уже нет нерассуждающего, безумного цепляния за жизнь: я в реке, я выплыву, я умею!
И когда после немыслимо долгой борьбы с холодным, черным, грохочущим врагом выползаешь на прибрежные камни, нет даже радости: слишком болит каждая жилочка, слишком гудит голова, слишком сотрясает грудь кашель. Сквозь сумятицу мыслей пробивается одна, разборчивая, связная и почему-то укоризненная: «Ну, я же говорил – я выплыву!»
И не сразу замечаешь, что вокруг правого запястья обмоталась цепочка. Та самая. Добыча. И опять-таки нет радости, лишь тупое недоумение: как же не сорвалась в такой круговерти? Меч утонул, а цепочка уцелела.
Солнца еще не видно, но тьма стала прозрачной, легкой, вот-вот развеется. Можно рассмотреть, что же прихвачено на память о Древней Сове.
На стальной цепочке – потемневший серебряный треугольник размером с детскую ладошку, один край закруглен. Словно серебряный