Книга жизни (сборник). Рафаил Смолкин
Такие наступили времена.
Поэтому в добрежневские времена в школе ставили двойки нерадивым ученикам, и даже оставляли их на второй год. Успеваемость ученика в классе требовала от последнего определенных усилий. За полное незнание предмета по математике или по литературе оставляли на второй год, и некоторые ученики, полностью неспособные освоить математику, сидели в одном и том же классе по нескольку лет, едва переползая из класса в класс. В течении этих немалых лет неуспешной учебы они начинали бриться в шестом или седьмом классе, и, окончательно возмужав в седьмом классе, уходили учиться в фабрично-заводские училища. После окончания училищ, овладев рабочей профессией, они шли работать на заводы, в изобилии пребывавшие в моем городе на Донбассе.
Моим классным руководителем в первом классе и одновременно преподавателем всех предметов оказалась немолодая полная женщина с добрыми глазами. Звали ее Валентина Прокофьевна.
Она завела нас в класс, посадила за парты и сделала перекличку, запоминая каждого по фамилии. Где-то уже на третьем уроке она знала каждого из нас в лицо и по фамилии.
Некоторые из детей пытались резвиться, перебегали с места на место или, смеясь, громко выкрикивали что-то во время урока.
Она быстро пресекла всякие нарушения дисциплины. Сначала она подошла к одному из кричавших и профессионально, с размаху, ударила его правой рукой наотмашь по лицу. Как говорят боксеры, провела хук правой рукой, но не кулаком, а ладонью. Удар получился неплохой и ученик еле сдерживался, чтобы не заплакать.
После этого, не теряя времени, она поймала за ухо ученика, который нарушал дисциплину и был расположен близко от уже потерпевшего. Она нагнула его лицо к парте за ухо и несколько раз вытерла поверхность парты его лицом.
– Скотина, – сказала она ему, – попробуй еще раз сделать такое!
Воцарилась гробовая тишина, и дети сразу поняли, что цена в виде оплеух за каждый проступок достаточно высокая.
Она села на свое место, вытерла широким жестом ладони снизу вверх свой нос и, описав почти пол круга ладонью, вернула ладонь на место и успокоилась; глаза у нее стали опять добрыми.
– Говорила себе, что не буду расстраиваться сразу. А вот, поди ж ты, не выдержала, сказала она, обращаясь к притихшему классу.
Далее она попросила достать тетради, и мы начали в тетрадях для письма писать палочки и подобные премудрости, предшествующие написанию букв.
Не все получали оплеухи, но все старались сделать задание хорошо, ибо награда за некачественную работу быстро находила своего героя. Помню, уже во втором классе, были небольшие диктанты, а на следующий день начиналась разборка качества работ. Она открывала тетрадь и говорила ласково, обращаясь к жертве:
– Помазан, подойди ко мне.
– Не хочу, – говорил Помазан.
– Встань, скотина, когда с тобой разговаривают, – все еще ласково говорила она. И в качестве пряника добавляла:
– Бить не буду.
Помазан,