Любовь и корона. Евгений Карнович
Во время обеда речь зашла случайно о графе Линаре.
– Почитай, что он теперь у нас первый красавец в Петербурге, – сказала императрица.
– Правда, ваше величество, зато он и пользуется такими успехами у здешних дам и девиц, – подхватила герцогиня.
– У нас насчет дам не всегда счастливо сходит с рук, – сказала, улыбаясь, Анна Ивановна, – особенно если кто-нибудь проболтается. Вот когда я жила в Москве, то там завелся один господин – да ты, герцог, его знал – большой ходок по этой части. Он и стал было хвалиться своими проказами с дамами, с которыми встречался в знакомом доме. Дошло это хвастовство его до их мужей, и вот тогда и жены и мужья согласились проучить молодца, чтобы он не хвастал по-пустому, если ничего не было, а если что и было, то умел бы молчать. Одна из барынь пригласила к себе этого кавалера будто бы поужинать с ней наедине. Разумеется, он не отказался, а когда приехал, то она и принялась выговаривать ему, что он больно болтлив. Он было стал отнекиваться, а в это время взошли другие дамы с своими обиженными мужьями и уличили его. Тогда порешили с этим хватом произвести расправу, и произвели ее и сами барыни, и их служанки: просто-напросто высекли молодца, да так, что он несколько дней провалялся в постели.
Анна Ивановна, любившая почему-то повторять этот рассказ, засмеялась густым смехом.
– Это уже слишком по-московски, – заметил язвительно герцог.
– Ну, острастка иногда не мешает, – проговорила герцогиня, – вот хоть бы граф Линар…
Герцог быстро взглянул на жену, показывая ей глазами на сидевшую за столом принцессу Курляндскую и тем давая знак герцогине, чтобы она прекратила начатый ею разговор. В свою очередь императрица пытливо посмотрела на герцога, который движением физиономии дал понять императрице, что он после поговорит с нею о графе Линаре, и затем перевел речь на любимый свой предмет – на лошадей, принявшись с жаром знатока и любителя оценивать прекрасные статьи тех из них, которые на днях присланы были ему в подарок от короля прусского.
Императрица слушала толки герцога довольно рассеянно. Заметно было, что начатый и так таинственно прерванный разговор о Линаре занимал ее более, нежели прислушавшиеся уже ей рассказы герцога о лошадях, сбруе, манеже и конюхах. Видно было, что она с трудом сдерживала врожденное ей и теперь сильно возбужденное любопытство, и действительно она хотела, чтобы ей поскорее разъяснили какие-то темные намеки, сделанные герцогиней насчет Линара. Она понимала, что герцогиня проговорилась неосторожно, преждевременно и что здесь кроется что-то, ей пока еще не известное.
По окончании обеда императрица перешла с Бироном в другую комнату, и здесь герцог наедине передал ей дошедшие на днях до него, от его собственных лазутчиков, сведения о сношениях принцессы Анны Леопольдовны с Линаром. Он просил государыню подождать решением этого дела до вечера, так как к этому времени он надеялся представить ее величеству