Псы, стерегущие мир. Алексей Игнатушин
кивнул, глаза блеснули озорно.
– А хотелось?
Волхв прогудел насмешливо:
– Княже, ты зело озорным стал, никак собираешься в скоморохи?
Князь дернул плечом, спрятал в бороде ухмылку. Во дворе детинца раздался грозный крик, звон затрещин, затем металла. Яромир глянул, в сощуренных глазах блеснула насмешка.
Кряжистый, с широченной бородой-лопатой муж выстроил в ряд безусых отроков и рукой тяжело охаживал нерадивых по льняным затылкам.
– Ну кто так топор держит? – спросил воевода досадливо.
– Я, воевода-батюшка, – ответил отрок виновато.
Воевода остановился, лицо побагровело, грудь раздалась в стороны, как у сердитого петуха. На голову отрока обрушился поток ругательств и подзатыльники.
Отрок снес наказание покорно, изредка вставляя:
– Да, воевода, такой вот уродился.
Пожилой воин отвел душу, лицо приобрело нормальный оттенок.
– Навязали на голову, – сплюнул воевода в пыль. – Так, – возвысил голос, – взяли мечи, да деревянные, олухи! Вам ножей давать нельзя, косорукие, друг друга перережете! Встали супротив!
Вольга выглянул в окно, хмуро оглядел фигуру воеводы. Тот почувствовал, оборотился. Лицо скривилось, будто наелся кислицы, под ноги полетел плевок, на отроков обрушились гневные крики.
Яромир заметил с усмешкой:
– Чтой-то друг друга не любите?
Волхв ответил хмуро:
– Нам с Ратьгоем то необязательно. Он верит в силу меча, я – разума, оба служим Отечеству. О другом хочу поговорить, князь.
Яромир отошел от окна, взгляд скользнул по стене, зацепился за скрещенные мечи.
– Говори, Вольга. – В груди разросся неприятный холодок, в животе потревоженно зашевелились кишки: знает, о чем речь пойдет.
Волхв уткнулся взглядом в спину князя:
– На кордонах тревожно, княже.
– Набеги?
– Нет, князь. Собирается там немалая сила… – Волхв, опираясь на посох, встал с Яромиром рядом. – Третьи сутки на юге стоит туча.
Князь оторвал взгляд от мечей, брови поползли вверх.
– Какая туча? Нет ничего.
Вольга ответил сдержанно:
– Я смотрел не обычным взором. Так вот, будто облако грозовое повисло, постоянно растет, силы темные его питают. Не к добру.
Князь фыркнул, одарил волхва насмешливым взглядом:
– Оно понятно, что к худу. Еще что, договаривай!
Посох жалобно затрещал, ладонь волхва – воину под стать – смяла дерево.
– Думаю, по нашу душу. Через наши земли пройдет.
Князь кивнул. Глаза потемнели; в животе разросся холодный ком, словно князь проглотил горсть снега; уголки губ опустились.
– Знаю.
Кустистые брови волхва ударились о налобную тесьму.
– Откуда, княже?
Яромир ответил со вздохом:
– Друг весточку передал.
Князь замолчал. Тишину изредка нарушали крики Ратьгоя, гоняющего отроков по двору детинца. Волхв откашлялся:
– Ага,