Эти странные 55. Авраам Шейнкман
заорал гендиректор.
– А вы не спрашивали, – ответил Арик.
Сыромятова что-то сказала Калмыкову. Тот в ответ кивнул. Нина Ивановна встала и сообщила:
– Для всех, кроме членов комиссии, объявляется перерыв на 2 часа.
Губенко, останься, будешь пояснять. Директору тоже остаться. Мы должны изучить копии. Давайте так, – сказала она членам комиссии. – Я перебираю докладные и раздаю их вам по службам. Смотрим, читаем, думаем, спрашиваем Губенко и Кублацкого. А через два часа подведем черту. Вы чего стоите тут все? Я же сказала, ровно на два часа все свободны, потом возвращайтесь.
Далее последовали два часа перекрестного допроса. Арик лаконично отвечал, а директор отмалчивался. На исходе первого часа Кублацкий, молча, встал, подошел к своему письменному столу, открыл левую дверцу, достал оттуда начатую бутылку водки, отхлебнул глоток прямо из горла и, молча же, возвратился на место. Члены комиссии выразительно переглянулись, а начальник службы снабжения и замдиректора треста Сытин с восхищением выдохнул:
– Ну, ты даешь, Ильич! При нас?
Остальные промолчали. За 20 минут до окончания перерыва Калмыков сказал:
– Ну-ка, вы оба, сходите в туалет. Мы тут без вас…
Директор и Арик вышли. Арик без сил уселся на грязный подоконник в коридоре конторы. Другие члены администрации слонялись вокруг здания, курили, прогнозировали.
Через полчаса всех позвали назад в директорский кабинет. Когда все с шумом расселись, Калмыков встал и заключил:
– Картина, товарищи, скверная! Все подтвердилось. Директор скрыл факты и сигналы, полученные от главного зоотехника. Кроме того, уничтожив документы, он пытался помешать нашей работе, исказить фактическое положение дел.
Мы сейчас еще не можем сделать окончательные выводы и поэтому поступим так. Тут остаются руководители отраслевых служб треста еще на три дня. Мы с Ниной Ивановной и товарищем Сытиным улетаем сегодня вечером. Все специалисты совхоза, о которых шла речь в докладных, должны будут подробно письменно дать объяснения комиссии по фактам, приведенным в бумагах. То есть инженер – инженеру, ветеринар – ветеринару, и так далее, и так далее. Мы у себя изучим эти материалы, а окончательные выводы сделаем позднее. Всем все понятно? Вопросы? Нет? Тогда все свободны. Губенко, останься. Ильич, давай обедать и проводи нас в аэропорт.
Когда все присутствующие ушли, Сыромятова спросила:
– Как у тебя настроение, Арон? Тут мы тебя обидели. Ты работать-то собираешься или побежишь искать лучшей доли? Россия большая!
Арик ответил, что Кублацкий предложил ему уезжать из совхоза, искать другую работу.
– Ты забудь, что Кублацкий говорил, – резко сказал Калмыков. – Он уже себя показал. Тебя самого спрашивают, что думаешь делать?
С тяжелым вздохом Арик ответил:
– Работать здесь, что же еще…
– Работай как работал, – сказал Винокуров. – Только больше ничего никому не пиши. Да и некому уже здесь писать.
Арик посмотрел на главбуха треста и спросил:
– А что, директор уже не работает?
– Нет,