Путь гангстера. Кто не рискует, тот не побеждает. Андрей Таркинский
тогда ладно, – понимающе кивнул Джон. – Ящик бухла сейчас на вес золота. Только ты так и не сказал, с какой радости здесь теперь ирландцы хозяйничают?
– Макаронники разгромили ирландский бар с очень оригинальным названием – «Ирландия», – хмыкнул Лекс в ответ. – А ирландцы в ответ с боем взяли этот бар.
– Если с боем, то почему следов не видно?
– Большую часть замаскировали, поломанную мебель заменили буквально через пару дней.
– А название-то почему оставили?
– Да хрен его знает, это уже не ко мне вопрос.
Как только Лекс закончил говорить, дверь бара открылась, и внутрь вошли три человека. Один отправился куда-то в дальний угол, видимо, к знакомым, остальные двое шли прямиком к барной стойке. Джона это почему-то немного встревожило, однако вида он не подал. Только смерил каждого из подошедших вопрошающим взглядом.
– Виски налей, – вместо приветствия бросил один из ирландцев. На вид он был старше второго. Носил он кожаную куртку поверх чёрной рубашки, тёмные брюки и туфли. Если бы его прямолинейный взгляд был направлен на Джона, то француз почувствовал бы себя не очень уютно. Он явно был чем-то недоволен, а в такие моменты людей лучше не тревожить. А вот Лекс абсолютно не боялся его взгляда, даже глазом не моргнул.
– И тебе доброго утра, Теренс, – спокойно ответил бармен, доставая стакан.
– Моё почтение, – вставил словцо Джон. Он решил, что тоже имеет право участвовать в разговоре.
Теренс повернул голову в его направлении и мельком осмотрел с головы до ног. Что-то сразу не понравилось ему в облике француза. Джон это понял по взгляду, который стал ещё более недовольным. К тому же, во взгляде ирландца прослеживалось что-то вроде отвращения, что в свою очередь не понравилось французу.
– Мы не знакомы, так ведь? – спросил ирландец.
– Теренс, это Джон Фонтейн, мой добрый знакомый и, не побоюсь этого слова, друг, – ответил за француза Лекс. – Джонни, это Теренс Смит – новый владелец этого бара. А рядом с ним – Рэй О’Коналл, вновь прибывший в банду Бена Даумана.
– Очень приятно, господа, – сказал Джон нарочито вежливым голосом. Ухмылка не сходила с его лица на протяжении всего разговора.
Неожиданно для себя он встретился глазами с Рэем.
– Джон, значит, – удивлённо произнёс О’Коналл.
– А что не так? – вскинул брови в ответ француз.
– Это ведь ненастоящее имя, – Рэй не спрашивал, а утверждал. – У тебя чересчур сильный акцент для коренного жителя Америки, а я сомневаюсь, что во Франции распространены английские имена.
Джон отсалютовал Рэю кружкой и допил остатки пива. Ирландец был прав, Фонтейн действительно являлся эмигрантом из Парижа. Несмотря на то, что переехал он сюда в раннем возрасте, английский так и не стал ему родным языком. Неправильные ударения и картавость навсегда поселились в английской речи Джона. Надо признать, что он даже не пытался говорить правильно.
– Да,