Cтансы и сонеты к Аннушке. Игорь Александрович Кравец

      Мы врастаем в снег и холод,

      И тепло бежит вослед

      Пару светлому, как солод.

      Снег как воздух! Снег как хлеб!

      И одежда, как капуста,

      Разноцветием рябит,

      И в пространстве стылом пусто,

      Лишь следы оно хранит.

      Вот тропинка пролегает

      К храму, звон колоколов

      Прихожан благословляет

      Бога чтить, гнать варнаков.

      Вдоль дорог позёмкой гари

      И дымящейся змеёй

      Оставляют на бульваре

      След авто крутой зимой.

      Высоким бременем скитаний

      В краях неведомой земли

      Ты награждён, скорбящий странник,

      От рубежей родных вдали.

      И нет с тех пор награды выше,

      Чем стяг нести, как вечный зов,

      Под небом чуждым – чуждой крышей,

      Что стала как родимый кров.

      Нет материнской речи рядом,

      Но каждый жест понятней слов,

      Им верим, как родным балладам,

      Распознавая каждый вздох.

      Высоким бременем скитаний

      Обяжет чаша воздаяний.

      Волной разлито молоко на солнечный песок,

      И парус вьётся далеко, макая свой носок

      В пучину вод, пронзая слой небесной полыньи,

      И виден спуск скалистых гор к подножию земли.

      У ветра горестный удел: гнать волны на песок,

      Так и любви земной предел – висеть на волосок

      От расставанья в вечной мгле и взглядом озарять

      Движенье душ к златой заре, вмиг озарившей падь.

      И в пене, взбитою волной, печаль и соль морей,

      Ты окунись в неё с главой, чтоб стало веселей.

      И подымись по-над волной, как страсть и гнев в одном.

      Тебя ударит жизнь бедром, но вскоре бьёт челом.

      Волной разлито молоко на солнечный песок.

      Как дно у счастья глубоко, и счастье – василёк!

      Зане сильнее страха в нас любовь —

      Как жизни созидающей начало,

      Исток движения, что будит в жилах кровь,

      И чувств соприкасающихся жало.

      Несовершенство, бренность бытия

      Лишь жар сердец сочувствием умерит

      И множество напастей соизмерит

      На крыльях у любви небытия.

      Кто не был счастлив в страсти до конца,

      Любил, не промышляя лучшей доли,

      И слал к любимой с весточкой гонца,

      Тот знает, царствует любовь доколе?

      Есть страх любви, его не пережить,

      В смирительной рубашке – не избыть.