Мертвый взгляд. Екатерина Полянская
он стал различать слабое свечение на стенах туннеля, и очень пожалел, что спасительная тьма его покинула. Стены были не из земли и камня, а из переплетенных человеческих тел. Тут и там высовывались руки, ноги, лица, торчал чей-то безобразный хребет… Лица были живые. Они смотрели на Тимофея и усмехались. Они все усмехались…
Их было очень много, неисчислимо. «Имя им легион», – всплыла в памяти полузабытая фраза. Много. Бесконечно много. Азаров даже не мог испытывать ужаса: все это казалось настолько абсурдным, настолько нереальным, что ужас отступал.
Он обнаружил, что дно все-таки есть, когда ударился о него и, словно стеклянная статуэтка, разлетелся на тысячу кусков…
…И тут же вскочил, задыхаясь, с наглухо заделанного «колодца».
Все было как прежде: светило солнышко, бежали мелкие кудрявые облака, качались ромашки. Тимофей опасливо оглянулся – бетон как бетон, кладка как кладка, ничего необычного. Вокруг растут скучные пыльные подорожники.
– Перегрелся, – прокомментировал Азаров, – и переработался. Домой, отсыпаться.
Он осторожно спустился, потирая ушибленную голову: видимо, на несколько секунд потерял сознание и стукнулся затылком о камень. Больно, обидно и неприятно. Ладно, переживем.
Тимофей собрал аппаратуру, закинул кофр на плечо и поспешил покинуть развалины. Его не оставляло ощущение чьего-то взгляда в спину.
В воскресное утро принято долго валяться в постели, потом лениво встать, побродить по дому в халате, выпить утренний кофе и, возможно, даже пасть так низко, чтобы пощелкать кнопками на телевизионном пульте, просмотрев несколько вариантов утренних шоу. Но Азаров никогда не отличался стандартным подходом к делам: в воскресенье он встал в семь часов утра, чтобы проявить вчерашние пленки.
Ночью Тимофей спал плохо, да и чувствовал себя не слишком хорошо. Разнежился в Москве, отвык от настоящего солнца. Даже смешно: практически отравился свежим воздухом! Естественно, когда все время ездишь по столице в кондиционированной машинке, привыкаешь к искусственным заменителям.
Так и с едой, между прочим, подумал Тимофей, заглянув в холодильник. Сплошная химия и полуфабрикаты. Еда мужская, десять килограммов, как говорится в одном общеизвестном анекдоте. Эх, где ты, натуральное хозяйство, с возделыванием земли и продуктами, выращенными собственными руками… Впрочем, нет, это слишком. Поколебавшись, Тимофей выбрал сливочный йогурт.
Вчерашнее дикое видение в монастыре не давало ему покоя. Вроде никогда не был поклонником Гигера, ужастики не смотрел, Кинга и Лавкрафта не читал, и тут такое фантасмагорическое зрелище. Ладно, все это жара и работа, после такого количества призраков, которых они с Константином пытаются вызвать практически каждый день, удивительно, что раньше не начала мерещиться всякая чертовщина.
Тимофей доел йогурт, допил кофе и направился в лабораторию, где приступил к привычному