Маркиза Бонопарта. Виктория Дьякова
По окончании военных действий, которых не так долго ждать, графиня должна была стать женой графа Армана де Коленкура, императорского генерала и дипломата, в течение четырех лет служившего послом наполеоновской Франции в России.
О помолвке объявили недавно. Но о бурном романе Адриены с послом придворные судачили давно. Обсуждая грядущее событие, которое во всех умах неотделимо связывалось с победой и славой французского оружия (своим великолепием и размахом свадьба увенчает великую победу армии императора в только что начавшейся войне), изощренные в лести царедворцы желали графине Адриене счастья, превознося ее ум и красоту, но тайно, про себя, произносили еще одно имя, неразрывно связанное со всей этой историей.
Анжелика дю Плесси де Бельер… Ее упоминали шепотом, полунамеками, порой желая только жестом выразить свою мысль и дать знать собеседнику, о ком идет речь. Вот уже полтора года эта особа не появлялась в столице. Говорили, что она жила в своем прованском замке Ли де Трай, и жизнь ее там окружала тайна. Никто толком не знал никаких подробностей, но слухов вокруг затворницы витало много. Оставалось только строить предположения, почему прекраснейшая дама Парижа, прославившаяся далеко за его пределами не только своей красотой, но и гордым, дерзким нравом, из-за которого ее повсюду величали «неукротимой маркизой Бонапарта», вдруг оставила свет, где имела ошеломляющий успех, и уединилась в провинции, похоронив себя заживо в отцовском замке.
Вслед за Анжеликой в Прованс уехали и ее мать и младший брат Пьер, четырнадцатилетний юноша. Старший отпрыск семейства, Александр дю Плесси де Бельер, граф де Траиль, служил в одном из кавалерийских полков маршала Иоахима Мюрата и сейчас вступал в Россию вместе с доблестной наполеоновской армией.
Холодный, сухой ветер дул над Провансом, принося с собой горьковатый запах морских водорослей и мелкую пыль меловых скал.
Молодая женщина, зябко кутаясь в длинную накидку, отороченную горностаем, набросила широкий капюшон на золотистые волосы, собранные на затылке гребнем, и, пройдя по открытой галерее старинного замка, взошла на башенку. Отсюда ей открывался необъятный Прованс, который она знала и любила с детства. Женщина прислонила ладонь к лицу, чтобы солнце не сильно слепило глаза. Ветер рвал полы ее одеяния, но она, казалось, вовсе не замечала его.
Отсюда, с самой высокой башни отцовского замка, ей виделось сверкание заполненных водой лагун, похожих издалека на круглые золотые монеты, словно пригоршнями разбросанные по бухте. Далекая равнина моря, покрытая барашками волн, походила на раскинутую темно-синюю шаль, на которой кто-то неумелый вышил белыми нитками узор – как придется. Хорошо было видно, как вдали в золотой дымке покачиваются несколько парусов, как бы прилепившись к скалам.
– Мадам Анжелика, простите меня. – Пожилая служанка в темно-коричневом платье с большим белым воротником и таком же белом чепце, постукивая деревянными башмаками,