Мой папа – Мюнхгаузен (сборник). Юрий Вийра
разбуди меня завтра без пяти восемь, хорошо?
– Ладно. А почему так рано?
– Почему-почему?! Я сегодня опять опоздала.
– И тебе влетело?
– Нет. Первым уроком был русский, а Ольга Анатольевна за опоздание не ругает; говорит, что она сама опаздывала.
– Ольга Анатольевна?! Удивительно – мою учительницу по русскому тоже звали Ольгой Анатольевной, и она тоже не ругалась.
– А ты опаздывал?
– Конечно. Как сейчас помню, войдёшь в класс после звонка, извинишься, а Ольга Анатольевна скажет: «Постарайся завтра прийти вовремя – у нас будет диктант». Потом оглядит класс и руки потрёт от удовольствия: «О, Петрова нет! Подождём ещё минутку – интересно, какую историю он сегодня придумает?!» Вскоре из коридора послышится знакомый топот, и в класс ворвётся Пашка Петров: волосы взъерошены, щёки пылают, глаза горят: «Ой, вы знаете, почему я опоздал?!» Ольга Анатольевна его остановит: «Не торопись. Пройди к доске и подробно расскажи, что с тобой приключилось». И Пашка рассказывал. При этом он размахивал руками, крался вдоль доски, прыгал с воображаемой скалы или стоял, уронив голову на грудь и заложив руки за спину, изображая, как он мужественно вёл себя на допросе у пиратов, или резко нагибался, когда вражеские пули – «Пиу, пиу!» – или бесшумные индейские стрелы проносились у него над головой. Мы тоже втягивали головы в плечи и вместе с учительницей переживали: успеет Пашка вернуться в Москву к первому уроку или погибнет в джунглях Амазонки от индейских стрел, пропитанных ядом кураре.
– Папа, он погибал, да?
– Нет, но опаздывал частенько. Помню, например, такую Пашкину историю.
Пришёл он однажды домой и видит: отец сидит в кресле и вздыхает, а рядом стоит расстёгнутый Пашкин портфель.
– Что случилось? – спросил Пашка с тревогой. – Ты посмотрел мой дневник?
Отец мотнул головой:
– Нет, я почитал твою тетрадь по истории. Оказывается, мамонты вымерли.
Пашка перевёл дух:
– Папа, разве ты об этом не знал?
Отец пожал плечами:
– Как-то из головы вылетело. И эта трагедия случилась четвёртого сентября, да? А в каком году?
Пашка не понял отца:
– Какая трагедия?
Отец показал запись в тетради: «Четвёртое сентября. Потепление климата. Вымерли мамонты…»
Пашка рассмеялся:
– Папа, ты всё перепутал. Четвёртого сентября мы изучали каменный век. А вымерли мамонты примерно десять тысяч лет тому назад.
Отец вздохнул:
– Понятно. А я-то подумал, как наука далеко шагнула – с точностью до одного дня знают, когда что произошло: «Одиннадцатое сентября – зарождение искусства и религиозных верований; первое октября – распад родового строя…» Как ты думаешь, что могло случиться с последним мамонтом?
Пашка пожал плечами:
– Убили, наверное. Люди каменного века на них охотились.
Отец погрозил кулаком:
– Гады! Не могли последнего пожалеть. – И тут он хлопнул себя по лбу. – Давай спасём этого мамонта, не дадим его погубить!
Пашка сразу загорелся:
– Давай!
Они с отцом были, как говорится, два сапога –