Воронцов. Александр Ламантин
Именно возле этого обрыва Воронцов и его друзья проводили свое детство, и именно сюда они вернулись спустя много лет.
– Мы почти не собираемся здесь с тех пор, как ты уехал, – произнес Стаханов, завороженно наблюдая за бушевавшей внизу рекой.
– Да, деревня все пустеет и пустеет, – печально сказала Алена. – Я-то думала, что ты вернулся насовсем, Дмитрий… Борман вот тоже собирается нас покинуть…
– Правда? – повернулся Воронцов-младший к Борману. – Ты тоже направляешься в столицу?
– Мой дядя хочет устроить меня на работу в Петербурге, – радостно кивнул Борман. – Говорит, не хочу, чтобы мой племянник окончательно зачах в этой деревушке в свои лучшие годы, не увидев светского общества, не глотнув столичного вина…
– Вам невероятно повезло, – буркнул Стаханов. – Меня вот отец ни за что не отпустит в город – все хозяйство на мне держится.
– Кто-нибудь, вразумите моего брата! – воскликнул Дмитрий. – Он твердо намерен остаться здесь, хотя мог бы сделать блестящее будущее в Петербурге!
Александр только отмахнулся.
– Эта столичная жизнь не для меня. Здесь, в Махотке, спокойно и мирно. Это все, чего я хочу.
– Ты скучный, – потрепала его по голове Алена. – Ребята, все-таки жаль, что вы уезжаете из деревни…
– Ну, полно, – улыбнулся Борман, доставая из кармана колоду карт. – Давайте отвлечемся. Я знаю, во что вы все хотите поиграть…
На него посыпались возмущенные возгласы.
– Ну уж нет! С тобой бесполезно играть! – запротестовал Стаханов. – Ты всегда выигрываешь!
– Да он обманщик! Всегда заканчивает игру пиковым валетом!
Борман с удовольствием слушал их и вертел в руках карты.
– Этот валет – мой талисман. Он мне удачу приносит. Я – не Борман, если у меня в кармане не будет парочки пиковых валетов.
– Да он сумасшедший! – крикнул Дмитрий, и все набросились на Бормана. Радостные крики разнеслись по лесу. Игральные карты, кружась в воздухе, полетели с обрыва в реку.
– Что-то пока все чересчур хорошо, – заметил я, слушая историю.
Мой рассказчик усмехнулся.
– Пожалуй, это один из немногих моментов в этой истории, когда у Воронцова все хорошо.
– Нет! Нет! Этого не может быть! Я не верю тебе!
– Пойми, так будет лучше для всех…
– Лучше? – со слезами крикнула Дуня, – Я ждала тебя целый год, а ты говоришь мне, что уезжаешь отсюда навсегда?
– Здесь мне нечего делать! Только в городе я могу построить свою жизнь, стать кем-то!
– Если бы любил меня, ты бы остался здесь!
У Воронцова кончилось терпение.
– Да! Да, ты права! Я больше не люблю тебя! У меня в столице есть невеста, и я буду счастлив с ней до конца своей жизни! Оставь меня в покое!
Дуня отходила от Дмитрия назад, качая головой, словно не веря происходящему. Ее била дрожь, слезы бесшумно