Социальная юриспруденция. Юридическая психология. 1 том. Евгений Васильевич Черносвитов
явления большевизма, как уничтожение тамбовской губернии (антоновщины) (не только вооруженных берданками мужчин, но и женщин, стариков, детей) газами (применение химического оружии против своих крестьян) и тяжелой артиллерией (Тухачевским, Якиром, Котовским), а на другую чашу весов – Великую победу над фашизмом, то в каком Codex Civil найдем однозначную правовую оценку того и другого (в одной шкале ценностей, в которой не исчезает «человеческое слишком человеческое»)? Мы уже не касаемся злодеяний, в общем то, всем грамотным людям хорошо известных, нацизма. Отдельно в нашей монографии будет рассмотрен такой «эпизод» Второй мировой войны, как лагерь усташей «Ясеновац», по разным причинам (опять, обеспеченных правовой поддержкой своего времени), неизвестный титулированным сановникам-историкам. А трагедия в Катыне? Которая продолжилась трагедией под Смоленском? И это – водном правовом поле?..
«Законы не работают» (закон, что дышло, куда повернешь, туда и вышло) … Это – с точки зрения обыденного, а не правового мироощущения. Если бы исчезло право, как понимал это еще Эмпедокл, то исчез бы мир, порядок в нем сковывает всех одной цепью (нацизм – это тоже «порядок», ибо правовой порядок (который, как известно с древних времен, по ту сторону добра и зла, да и самого бесправного мира: Существующая судебная система Российской Федерации так далека от своего понятия правосудие. Судьи часто ставят на чаши весов правосудия несопоставимые категории: святость закона и материальную выгоду, решения принимаются по принципу «исполнение закона принесет большие убытки». Суд есть суд, а деньги остаются деньгами. И такой пример порочной судебной практики подает и Верховный Суд РФ. Речь идет о порядке обжалования нормативных актов министерств и ведомств; о правовых последствиях отмены обжалуемых нормативно – правовых актов, до вынесения решения суда. А именно – о порядке его отмены тем субъектом, чье решение (нормативно – правовой акт) обжалуется. В решении судьбы гражданских дел данный вопрос оказывается не ключевым, а денежным. Или, другими словами, корпоративным.
Корпорация, захватывая мир, создает и внедряет в правосознание корпоративный «порядок» – некую шкалу ценностей, в которой, повторимся, хозяева – «теневые» третьи лица, а на фасаде корпорации – топ-менеджеры, над ними – омбудсмены. Диффузия власти и плюрализм права исполняют миссию вуалирования предназначений корпорации— прибыль и только прибыль, одна только прибыль. Корпорация с ее шкалой ценностей и собственным правом это то, что имеет социум, при господствующей ныне эпистеме. И даже такие понятия (и образ действия), как «глобализм», есть не что иное, как превращение (весьма агрессивно!) общества в совокупность корпораций. При этом корпорация, как лейбницевская монада, имеет мириады зеркальных и зазеркальных отражений какой-то одной «большой» монады, тоже корпорации. В корпорации проблема тезиса и антитезиса не существует. Так как все есть корпорация: построено и функционирует