Зайнаб (сборник). Гаджимурад Гасанов
на нее сверху, как знак бесконечной стойкости.
Могли ли братья видеть, чувствовать, как живет их сестра, на какую жертву она пошла ради них? Да, они не раз по ночам слышали, как безутешно плачет их сестра, как ей тяжело с ними. Но они ее ничем утешить не могли. Весь округ был в плену у нищеты. В условиях тотальной бедности сельчан они не знали, как облегчить свою жизнь, жизнь сестры. По причине наивности, незрелости их особо не трогало ее горе, одиночество, страдания, слезы, ночные причитаний. Они на минуту погорюют вместе с ней и позабудут о ее мучениях. Их больше всего заботила еда, как быстрее и ловчее своих братьев умять ее за скатертью. Видимо, такова природа голодного, незрелого, ненасытного организма, который, кроме своих проблем, ничего не заботит.
И сегодня Зайнаб укладывалась спать поздно ночью. Чтобы избавиться от мыслей о змее искусительнице, с головой нырнула под одеяло. Но напрасно убеждала себя не думать о себе, напрасно прятала голову в песок. Покой, душевный уют давно покинули ее. Ее неотступными спутниками стали одиночество, душевные страдания, мысли о собственной ненужности.
Сегодня тоже змея искусительница собиралась навестить ее, напасть, мучить, измываться над ней. Сегодня бестия была намного агрессивнее. С ходу напала на нее, обвилась вокруг ее ног, сжимая в кольца, протыкая в ее бедра языком, впрыскивая в них сладострастный яд; чем выше она поднималась, тем становилась сладострастнее, злее. Где-то там, выше колен, прокусив кожу, вползла в главную ветвь кровеносных сосудов. Она проталкивалась к разветвлению ног, заползала между ног, ниже живота, своими ядоносными клыками впивалась в выпуклость живота. Она поднималась выше, к грудям, тугими кольцами обвивалась вокруг них. Кровь закипала в ней, она возносилась ввысь, в бесконечность вселенной. Она сгорала от стыда, вместе с тем ей становилось беспредельно легко и хорошо. Так прошла вся ночь.
С гибелью любимого человека уделом ее судьбы стали беспокойные ночи, терзания души, страстные наваждения, приводящие ее к потере разума.
На южных склонах селения таял снег. С каждым днем солнце поднималось выше, оно стало греть больше. К весне в личном подворье Зайнаб прибавлялось много хлопот. После утреннего завтрака братья уходили в школу. А Зайнаб, управившись с домашним хозяйством, шла на колхозное поле. На нем до захода солнца работала, не разгибая спины.
По возвращении в саклю начинались семейные хлопоты. Она стряпала ужин, братьев укладывала спать, стирала, штопала одежду, носки, а после садилась за станок ткать ковер. Спать ложилась далеко за полночь. Устало ложилась в одинокую постель.
Как только ее смаривал сон, перед глазами вставали стыдные картинки прошлой ночи. От этих видений кровь в сосудах начинала закипать, она бешеными рывками толкалась к сердцу, оттуда прямым током ударялась в виски. Этого ей было мало, и она сильным потоком устремлялась в начинающиеся наливаться соком груди, сосцы, в пах, разгоряченные ноги. Она тугой змеей искусительницей проталкивалась по кровеносным