Публичное начало российского уголовного процесса. Анатолий Барабаш
который сформировал ее на основе непосредственного исследования большей части доказательств. Прокурор, так же как и защитник, не является субъектом деятельности по предварительному расследованию, у него, так же как у защитника, нет оснований для формирования позиции. Только в конце предварительного расследования и тот и другой знакомятся в полном объеме с материалами, добытыми следователем. Почему же тогда формирование позиции защитника происходит во время судебного разбирательства, а у прокурора еще до его начала[152]? Краткий анализ познавательной деятельности прокурора в рамках предварительного расследования позволяет утверждать, что в суд прокурор идет как представитель органа надзора и его позиция в конце судебного разбирательства определяется тем, к какому выводу он придет, участвуя в исследовании доказательств в судебном следствии. Если они убедят его в виновности подсудимого – в судебных прениях он будет выступать с обвинительной речью, если нет – он обязан отказаться от поддержания государственного обвинения и привести доводы, свидетельствующие о правильности такого решения. По сути, в данном случае прокурор выступает с защитительной речью[153]. Но каким бы содержанием ни была наполнена речь прокурора, во всех случаях он должен оставаться представителем органа надзора[154], для которого безразлично, какой приговор вынесет суд – обвинительный или оправдательный, главное, чтобы он был законным и обоснованным. Наши предшественники, дореволюционные юристы, это прекрасно понимали. А. Ф. Кони в своей работе «Приемы и задачи обвинения» писал, что тогда «в устах прокурора слово "проиграл дело" по случаю оправдательного приговора было бы большим диссонансом со всем характером деятельности»[155]. Вспоминая один из эпизодов своей прокурорской деятельности, он ярко показывает свое отношение к тем своим товарищам, которые однобоко понимали свое предназначение. Осмелимся напомнить эти строки: «Когда один из товарищей прокурора, придя сказать мне об исходе своего обвинения в ряде мошенничеств, сказал мне: "Ну, хоть я и проиграл, но зато ему всю морду сапогом вымазал, – останется доволен", разумея под ним подсудимого, я устранил его надолго от выступлений в качестве обвинителя, возложив на него другие обязанности»[156]. А. Ф. Кони предупреждал прокуроров от соблазна «пройтись за счет подсудимого». Исходя из того, что прокурор должен служить обществу, он подчеркивал, что «это служение только тогда будет полезно, когда в него будет внесена строгая нравственная дисциплина и когда интерес общества и человеческое достоинство личности будут ограждаться с одинаковой чуткостью и усердием…»[157].
Как мы полагаем, только при таком отношении и при реализации его в своей деятельности прокурор может выполнить свое публичное предназначение. Публичное начало реализуется прокурором в определенной мере и в случае, когда он в состязательном
Данные В. Г. Даева и М. Н. Маршунова также свидетельствуют о том, что позиция прокурора формируется в ходе судебного следствия. См.:
Отказ прокурора от поддержания государственного обвинения возможен только после исследования всех доказательств, в рамках судебных прений.
О том, что прокурор в суде осуществлял функцию надзора, см.:
Там же.
Там же.