Я буду держать тебя за руку. Юлия Монакова
всего лишь о ночёвке…
– Ну, не выгонишь же ты родную дочь на улицу в ночь холодную! – она совсем развеселилась. – Пап, я не буду тебе мешать, честно-честно! Да ты приводи сюда кого хочешь и спи с кем хочешь, я же не против.
– Разговорчики! – приструнил он её, несколько ошарашенный.
– Ну, а что? Я же всё понимаю… Буду сидеть у себя в комнате тише воды, ниже травы!
– А как же школа?
– Блин, пап, какая школа! У нас весенние каникулы целую неделю.
Что и говорить – она прекрасно всё рассчитала. Он только усмехнулся её бесцеремонности. Что ж, пусть поживёт пока… Это всяко лучше, чем выставить её вон – Дашка упрямая, к матери сейчас точно не вернётся, с неё станется кочевать по друзьям, чердакам и подвалам.
– Ну, хорошо, – согласился он с притворной строгостью. – Тогда будешь трижды в день выводить Рифа на прогулку – тётя Глаша устаёт от беготни по двору и окрестностям, а ты девица молодая и здоровая, ноги длинные… Должна же и от тебя быть хоть какая-то польза.
– ОК, договорились, – кивнула Даша, впрочем, несколько поскучнев лицом. Она планировала вести у отца праздную, лениво-сытую жизнь, а теперь придётся просыпаться с утра пораньше, чтобы выгуливать собаку.
– Тётя Глаша! – позвал Белецкий. – Осталось у нас что-нибудь от ужина? Разогрей и покорми эту бродяжку, пожалуйста.
– Бедная девочка, – пробормотала домработница, удаляясь на кухню. За ней тотчас же поскакал радостный Риф – неужели снова поесть дадут?..
Услышав, что в ванной щёлкнула дверная задвижка и полилась вода, Белецкий потянулся за телефоном – нужно было немедленно успокоить бывшую жену. И в этот момент он почувствовал, как кольнуло в сердце. А затем ещё и ещё… Он медленно опустился на стул, растирая левую сторону груди, и ощутил, как в висках начинает стучать, а к горлу подкатывает тошнота.
– Тётя Глаша! – окликнул он негромко.
– Что, Санечка? – домработница показалась из кухни, вытирая мокрые руки о фартук.
– У тебя есть какое-нибудь лекарство от сердца?
Заметив его побледневшее лицо, тётя Глаша встревожилась.
– Ох ты боже мой… Сердечко прихватило? Я сейчас, сию минуту…
Она кинулась к своей сумке и зашуршала там, разыскивая нужное.
– Вот, возьми… Это нитроглицерин и валидол, положи обе таблетки под язык… Да что ж это такое, господи?
Сделав так, как сказала домработница, он на мгновение прикрыл глаза, ощущая во рту холодок лекарства. Сердце никогда раньше не беспокоило Белецкого, поэтому данная ситуация удивила и расстроила его не на шутку.
– Не суетись, тётя Глаша… – выговорил он невнятно. – Сейчас всё пройдёт. Ничего страшного.
– Да как же – ничего страшного? – озабоченно отозвалась она. – Ты, чай, не дед столетний, чтобы сердцем маяться! Наверное, из-за дочки переволновался…
Риф подошёл к хозяину, удивлённо потрогал его лапой – что, мол, с тобой происходит? – а затем деликатно положил свою умную узкую морду Александру на колени. Тот рассеянно потрепал пса по лохматой, как у льва,