Некромант-самоучка, или Смертельная оказия. Ардмир Мари
не считается. – Барон хмыкнул.
– Для внушения и этого наверняка хватило, – заметил Равэсс. – Скажи, Сумерька, Даррей прощения уже просил?
Я не успела ни ответить, ни заметить, что тема не из приятных, а Канцлер уже кивнул, говоря:
– Извинился, назвал все шуткой, а затем Макфарра увел под локоток.
– Да? А мне тут нашептали, что он ее отбил… – ухмыльнулся Хан и, глядя в мои округлившиеся глаза, лишь развел руками. – За что купил, за то и продаю.
– Информация неверна, – таинственно шепнул полуоборотень, что обслуживал наш стол. Он сноровисто убрал грязные тарелки, поправил корзину с фруктами и обошел всех, наполняя пустые стаканы водой.
– Да, верно, – вступил в дискуссию до сих пор молчавший Консул. – Это Даррею все внутренности отбили. И говорят, целители сделали все, чтобы он, не роняя чести, на своих двоих из городка ушел.
– И эта тоже устарела, – с улыбкой поправил подавальщик.
– С чего вдруг?
– Из последних сведений, Даррей Дао-дво более не желает Намину Сумеречную отбить, но очень сожалеет о своем поступке…
– Да с чего вы взяли? – возмутилась я, но не успела вскочить: предусмотрительные Герцог и Барон, сидящие по бокам, опять удержали меня за плечо и колено. Оставалось лишь сердито сопеть, выслушивая ответ сверх меры осведомленного полуоборотня.
– С того, что к комнате девушки были доставлены ветви цветущей яблони в количестве ста двадцати одной. Знаменательное событие.
– Что?! – Мой голос осип, ибо значение этих веток мне было известно. Поклонение, раскаяние, просьба простить и надежда на прощение. – Да он в своем уме?! – «Нет. Вряд ли… Может быть. Не совсем…» – полетело в ответ от команды. И я звучно припечатала оборзевшего кузена Дао-дво: – Многоликий мерзавец, урод!
Кувшин выпал из рук подавальщика, но он ловко схватил его у самого пола, разогнулся и, обозрев собравшихся за столом, со смущением выдавил:
– Ой, простите, это ведь вы… – обернулся к рассерженной мне, покраснел: – А это…
– Да, – ответила я и вылетела из столовой, чтобы никого не замечая и чуть ли не бегом отправиться в свою комнату.
Яблоневые цветущие ветки, а их действительно было много, перекрывали не только ближайший коридор, каждый пролет лестницы, но и вход в мою комнату. А благоухали так пронзительно, что пришлось закрыть нос. С удовлетворением заметила, что сие изобилие кому-то не понравилось так же, как и мне, и ближайшая из корзин проломлена, а дорогой добротный сундук, стоящий рядом, так вообще разбит. В его нутре копошиться не стала, увидела Ульса, разгружающего очередную корзину у лестницы, и спустилась к нему.
– Здравствуйте!
– Ох. – Он застыл и выжидательно посмотрел на меня. – Намина, вы…
– Очень рада вас видеть, – закончила за него и улыбнулась, указав себе за спину: – Но понять не могу, что это все значит.
– Я тоже. Там в карточках вроде как все написано.
– В карточках?
– Да, – кивнул он, – прикоснитесь