Судьба и воля. Лев Клиот
ему тамбовский волк, и что все вы – предатели.
– К маме хотите, под юбку, а мать ваша – Родина, и вы ее за немецкую пайку продали.
Тут у Сереги так голова заныла, что испугался, что в обморок свалится, и не выдержал, пожаловался, попытался рассказать о контузии, о том, что американский доктор капли прописал, а их у него конвойные отобрали.
Капитан, Игорь Виноградов, был в дурном настроении. Третий день его мучили две вещи. Капитана ему присвоили неделю назад, а третьего дня он обмывал звание. И все было замечательно до того момента, пока, уже изрядно набравшись, его однокашник Женька Гапоненко не присел к нему и не взял его за шею, чего Игорь терпеть не мог, и, брызгая слюной с вымазанных жирным губ, прогундосил:
– Ты, Игорек, в нашей волчьей стае неродной, и хоть я тебя со звездочкой поздравляю, партия и командование тебе доверие оказывает, а все ж сцыкливый ты для нашей работы, маменькин сынок, как был им, так и остался.
Женька знал его еще по школе, оба были из Ленинграда, жили в одном районе и учились в одной школе в разных классах. Мать Игоря преподавала математику, а Женькина мамка в этой же школе работала уборщицей, и, как догадывался Игорь, это и было причиной вечной Женькиной неприязни. Они не виделись несколько лет, и надо же было судьбе так распорядиться, чтобы столкнуть их в одном месте и в одном подразделении особого отдела.
Женька был коренастый, сильный парень, с рыжинкой, веснушчатый. Если что- то брал в руки, то цепко – не выпустит. Ел громко, не то чтобы чавкал, но так с силой из того, что в рот заталкивал, всю влагу высосет, и потом уже причмокнет. Игорь не выносил его, старался в столовой подальше от своего земляка место найти, но не пригласить обмыть звание нельзя было. И вот это паскудное слово с паскудных губ – «сцыкливый».
Ну и Ленка – это вторая заноза! Вертлявая хохотушка, официантка офицерской столовой. Голоногая, в коротком, постоянно распахивающемся белом халатике, притягивала его, возбуждая самые грубые фантазии истосковавшегося по женскому телу мужчины. Игорь был высоким сухощавым брюнетом, мог бы сойти за красавчика, портила его внешность некоторая тонкость шеи и непропорционально большой, выступающий из этой тонкости кадык. Он не понимал женщин, не умел с ними разговаривать, не умел рассмешить шуткой, но ему казалось, что их отталкивала именно эта деталь, этот выступающий кадык. Он, как волнорез, заставлял не касаясь огибать его, Игоря Виноградова, волной женского участия. Он даже зиму любил больше за то, что шинель и шарф скрывали этот так беспокоивший его недостаток. Игорь недавно был переведен со штабной на оперативную работу и общение с этим «контингентом», представитель которого сидел перед ним, было для него испытанием.
Женька точно подметил: Игорь не мог вести себя так, как его сослуживцы, давно набившие руку на получении нужных показаний от бессловесных, испуганных людей.
– Я любого расколю за 10 минут, – хвастался Гапоненко и показывал свои два этапа собеседования: первый – удар с разворотом от несознательного клиента,