Кавалергард. Война ва-банк. Василий Панфилов
время и притирка, иначе от такого подразделения будет больше вреда, чем пользы.
– Сир, – подъехал к нему командующий кавалерией барон Фольгест, – мы ЭТО и без всяких хитростей разнесем, – ткнул он рукой в сторону помещичьего ополчения.
– Знаю, – пожал плечами Грифич, – но все равно кто-то погибнет, а вы мне нужны.
Барон смутился неожиданно и, поклонившись, отъехал. Через несколько минут над драгунскими полками послышался громогласный немецкий «Хох!» и русская «Слава!» в честь Померанского. «Виновник» снова пожал плечами – он не раз попадал в ситуации, когда обычное человеческое отношение воспринимается окружающими как нечто необыкновенное.
Хитрости в предстоящем бою были не самые значимые. Поскольку Померанский пришел позже, то не успел нормально подготовить поле боя. Так, ночью поползали по полю и навтыкали противоконных колышков перед позициями пехоты. Ну еще замаскировали батареи в гуще солдат, выставив взамен ложные.
Ложные батареи стояли напротив позиции наемников, отчего те заметно нервничали. В принципе такой подход был достаточно разумный: при некотором везении можно было исключить последних из боя, что уже хорошо. Но понятно, что Рюгену этого было недостаточно, и «исключить» требовалось прежде всего кавалерию – даже поместная конница была опасна, все-таки индивидуальная выучка у дворян высока, и если те прорвут строй… А если они будут взаимодействовать вместе с мекленбуржской пехотой, то шансы на это слишком высоки.
Так что настоящие пушки были замаскированы в пехотном каре, стоящем напротив конницы врага. Звучит просто, но сколько это потребовало трудов… Только безукоризненная выучка и точнейший расчет сделали это возможным. Ну да артиллерией командовал Михель Покора, профессионал высочайшего класса.
Кавалерия Померании стояла по центру, как раз между пехотой и пушками. И опять же со стороны такое расположение выглядело пусть и не идеальным, но достаточно грамотным: при необходимости кирасиры и драгуны Рюгена могли прийти на помощь как артиллеристам, так и пехотинцам, да и атаковать позиции конницы стоящая напротив пехота Мекленбурга не могла – это считалось самоубийством.
Вроде бы и незамысловато, но в сочетании с разведданными и идеальным исполнением должно помочь… Еще раз окинув взглядом поле боя, Вольгаст кивнул трубачу, и над полем раздались сигналы. Тут же из ложной батареи по наемникам начали палить несколько пушчонок, оставленные там для достоверности.
– Бах! Бах! Бах!
Строй дрогнул, и вражеские командиры забегали, восстанавливая спокойствие. Получалось плохо, но всего через десять минут наемники заорали что-то бравурное и перешли в наступление.
Шли неохотно, но почти тут же с места сорвалась кавалерия Мекленбурга. Впереди были кадровые полки, сзади шла поместная конница.
Видя такой расклад, наемники тоже ускорили шаг: все-таки одно дело идти на пушки, рядом с которыми