Пути благословения (сборник). Николай Рерих
доска – сопревши вся. И хлынула из-под той самой доски вода. Ключ открылся, пошла садить; уж не то что клад – сами-то рады из ямы выбраться. Ударишь щупом – звякает что-то, котел что ли!
– Так и не допустила вода?
– Еще бы тебе допустить. Оно ведь тоже заклятье какое положено! Вот в Березовском пруде золотая карета,[5] да 5 стволов золота опущено, старики в ясные дни еще видали чуть-чуть! А поди-ка вытащи. Всем знатко, а не взять, потому заклятье, зарок. – А вот Петра из Красной, тот так взял клад.
– Поди ты взял, брешет твой Петра; может он и нашел чугунник старый, что пастухи бросили, да только…
– Да что только-то, ведь не сам он, а дельные люди сказывают, что и впрямь взял.
– Пуще разбогател Петра, как и не у нас грешное тело из локтей смотрит. Богатей!
– Впрок ему не пошло, значит – зароку не знал.
– Господин, евося будто косточка под лопатой оказывает, – докладывает один из копальщиков.
Спускаюсь в яму. Пахнуло свежерытой землей; посвежело после припека, – солнце уже высоко. Действительно, из-под лопаты торчит желто-бурая берцовая кость; торчит среди такого же точно песка, как и вся масса насыпи, словно бы она всегда была только костью без верхних покровов.
Кость вполне определила положение костяка. Работа пошла осторожней. Обнаружились руки, сложенные у лонного соединения; предплечье окислилось, позеленело – признак близости бронзы, которая и оказывается в согнувшейся тонкой, витой браслетке.
– Бруслетка! Смотри-ка, эка штучка-то аккуратная! Тоже изделие! – проносится среди любопытных, и, давя друг друга, вся ватага устремляется к кургану, жмется к вершине.
В яме потемнело. Зола, на которой лежат кости, кажет синее: строже глядит череп земляными очами. Нижняя, удивительно развитая челюсть далеко отвалилась с осевшею землею в сторону. По бокам черепа показались височные кольца добрых вершка два по диаметру.
Летят комки земли. Мужские костяки чередуются с женскими. Долихокефальные черепа сменяются брахикефальными. Вместо копий, топоров, мечей, умбонов, щитов являются гривны, серьги, браслеты, кольца, бляшки, многоцветные бусы, остатки кос. Полное трупосожжение уступает место погребению в сидячем положении. Высокие курганы заменяются жальничными клетками (погребение в могиле без насыпи). Разнообразие нескончаемое!
Щемяще-приятное чувство первому вынуть из земли какую-либо древность, непосредственно сообщиться с эпохой давно прошедшей. Колеблется седой вековой туман; с каждым взмахом лопаты, с каждым ударом лома раскрывается перед вами заманчивое тридесятое царство; шире и богаче развертываются чудесные картины.
IV
Словно бы синее становится небо. Ярче легли солнечные пятна. Громче заливается вверху жаворонок; привольное поле; зубчатой стеной заслонил горизонт великан лес; встал он непроглядными крепями, со зверем – с медведями, рысями, сохатыми. Стонут по утрам широкие заводья и мочежины от птичьего крика. Распластались по поднебесью
Предание о золотой карете обще всей местности. Очевидно, как предания о вольнице повлияли на Поволжье в смысле зарытых лодок с золотом, так присутствие высоких особ дало повод к розыскам золотой кареты.