Глаза Сфинкса. Петр Немировский
диковинное, заморское, случайными ветрами принесенное в их мир…
С первых же дней между мной и Марком возникло взаимопонимание. По крайней мере, так мне казалось. Порой Марк делал верные замечания, давал мне мудрые советы, к примеру: «Ты чересчур озабочен будущим и слишком часто оборачиваешься в прошлое. Старайся жить настоящим», «Если не можешь решить проблему, то смирись и доверься Богу» и т. д.
Как-то раз, во время одного такого нашего разговора, я заметил, что с Марком что-то неладное. Он вроде бы идет рядом, отзывается на мои реплики, дакает, но меня не слышит. Мы шли в буфет, и Марк почему-то постоянно отставал. Я обернулся… Это был не Марк! Не балагур и не хохмач, а изможденный старик с бледным лицом. Он еле плелся, его била дрожь: дрожали плечи, тряслась голова на напряженной шее.
– Марк, что с тобой? Ты в порядке? – встревоженно спросил я.
– Да, все о`кей. Просто не спал всю ночь, было много работы… – пробормотал он, отводя глаза в сторону.
Господи! Стыдно признаться, но уже видев и переломанную* Сильвию с ее маслянистыми глазами, и трясущегося бледного Марка, я лишь смутно – смутно! – догадывался, чем вызвано такое их состояние. В школе-то наркологов, где почти все студенты – наркоманы! Поразительная наивность.
Впрочем, быть может, именно наивность, идеализм долгое время меня спасали. Я упрямо не замечал темную сторону наркомании. В своих однокашниках я видел «хороших, но почему-то несчастных людей». Дорого же мне обошлось потом расставание со своими с иллюзиями!..
Кое-как Марк окончил институт и получил диплом. При всей своей душевной широте и открытости, он так и не впустил меня в свою личную жизнь. Говорил полунамеками о сложном, мучительном для него бракоразводном процессе, о каких-то потерянных надеждах…
После института мы некоторое время перезванивались, но все реже и реже. Говорить нам стало как-то не о чем. Учеба закончилась, взаимная помощь уже была не нужна, а симпатия оказалась слишком поверхностной, чтобы перерасти в дружбу. Вскоре Марк вовсе перестал отвечать на мои звонки.
…Мы встретились снова, года через три после выпуска. Я работал в одной амбулаторной наркологической клинике, а он пришел туда – как пациент. Из документов, которые Марк мне вручил, следовало, что он отсидел в тюрьме полгода – за избиение своей бывшей жены. Избиение случилось два года назад, но по разным причинам приговор откладывался, и лишь в этом году судебная волокита завершилась. Марк был осужден на полгода тюрьмы и, отсидев срок, сегодня освободился.
Следующая бумага мне дала ответ на причину его тяжелой грусти, которую я нередко замечал в его глазах. Марк был болен СПИДом…
Все остальное Марк мне сообщил на словах: в тюрьме на выходе он получил направление в эту наркологическую клинику. Жить ему негде. И денег у него нет.
Внешне он был такой же: густые русые волосы, щетинка вокруг рта, правда, погуще, чем прежде, и уже не придававшая своему хозяину никакой аристократичности. Он так же широко улыбался и смотрел на меня ясными, чуточку озорными