Фавор или бабушкин внук. Петр Немировский
так просто: придется получить израильское гражданство, оформить медстраховку, найти больницу, где такое делают, – детей в пробирках. А как быть с жильем? С работой? С языком? Неужели снова куда-то ехать, все начинать заново?
Вот так: одному Бог дает детей, другому нет. У Светки уже третий родился, причем незапланированный. В каждой стране – по ребенку: первый – в Литве, второй – в Израиле, третий – в Канаде. Аня же на что только ни согласна, чтобы стать матерью. А не дает Бог.
…Не так давно они с ней вошли в кабинет очередного акушера-гинеколога, известного в Нью-Йорке специалиста в этой области. Даже не выслушав их до конца, врач-светило придвинул к себе лист бумаги и калькулятор. И погнал стучать по кнопкам, говоря, за какую процедуру даст скидку и на сколько процентов, а за какую – скидку не даст. И все записывал цифры столбиком, складывал, вычислял проценты. А столбик рос, рос, становясь колонной, и линзы очков знаменитого врача поблескивали.
В конце приема вручил им лист с окончательной суммой, от которой у обоих потемнело в глазах. Просил не задерживать с ответом, потому что у него – очередь, все расписано на полгода вперед.
На улице Аня расплакалась. А Натан, рассердившись, вернулся обратно, вошел в кабинет того врача-бухгалтера и разорвал бумагу с калькуляцией перед его носом. Деньги деньгами, но ведь нельзя же так – откровенно, не колбасой же все-таки торгует!
Чувства их объяснимы. Но проблему это никак не решило.
Съездили с Аней и на могилу известного хасида – ребе Шнеерсона, что на кладбище в Квинсе. Считается, что дух великого Любавического ребе может творить чудеса. Нужно оставить на могиле записку и помолиться. Говорят, что свои просьбы по факсу и по электронной почте туда шлют евреи со всего мира. Сотни просьб в день!
На кладбище, возле склепа, находится и небольшой дом, где факс и компьютер, принимающий онлайн просьбы. В том же доме – молельня и столовая. Как это часто у евреев – все в одном месте.
…Вдвоем с Аней они вошли в тот склеп. Несмотря на поздний вечер, там было немало «посетителей», мужчин и женщин разного возраста. Натан написал свою просьбу и бросил бумажку поближе к надгробному камню, у которого лежало много свернутых бумажек. Собрался уходить. Аня покрыла голову косынкой, взяла в руки молитвенник.
И так она была прекрасна в своем отчаянье, в своей мольбе, что, глядя на жену, Натан даже как-то по-новому полюбил ее. Подумал тогда, что ради нее готов ехать не только в Квинс, на кладбище, а к черту на рога.
Кстати, Аня еще молилась, а Натан в соседнем доме уже пил водку «Смирнофф» с хасидами. У них, оказывается, был какой-то праздник. А если у евреев праздник, то нужно петь и гулять, хоть на кладбище. Выйдя из склепа, задумчивая Аня нашла своего мужа подвыпившим, танцующим в обнимку с хасидами. Все дружно приседали, выкидывали коленца и задорно выкрикивали: «Мошиах! Мошиах!..»
Да, дух Любавического ребе помог хорошо повеселиться в тот вечер… Но с ребенком – увы, никак. И денег на новые медицинские эксперименты