Свобода учиться. Игра против школы. Питер Грей
играют в охотников и собирателей, проводя за этим занятием все время и при этом практикуя навыки, которые им пригодятся в жизни. Дети бегают с луком и стрелами за бабочками, птицами и грызунами, а иногда и за более крупной добычей. Еще они строят хижины и мастерят инструменты наподобие тех, что делают взрослые. Сильно преувеличивая, они изображают животных – антилоп куду и гну, львов – всех, чьи повадки им нужно знать, чтобы стать хорошими охотниками и защищаться от хищников. Когда они играют, то разные игроки изображают разных животных. Эти дети с юмором передразнивают речь взрослых, которые живут в племени или приходят туда. Посетителей они изучают очень пристально. Иногда они заходят далеко в лес и находят там секретные укромные места. Они бегают, играют в догонялки, прыгают, лазают по деревьям, кидают камни, танцуют и таким образом развивают тело и координацию. Они сами делают музыкальные инструменты и играют музыку, которую слышат в племени или сочиняют сами. И все это – исключительно руководствуясь собственными желаниями. Никто не говорит им, что они должны делать, никто их не проверяет. Никто не вмешивается в игру, хотя взрослые – особенно молодые – часто присоединяются к ней. А иногда Квай с друзьями участвуют в играх и танцах, которые устраивают взрослые.
Именно так – естественно – предполагается проводить детство.
Мы все произошли от охотников-собирателей. В течение сотен тысяч лет в результате естественного отбора мы сформировались для этого способа существования. Антропологи как нельзя лучше описали образ жизни охотников-собирателей, назвав его единственным из когда-либо известных устойчивых человеческих укладов для рода человеческого{23}. Впервые сельское хозяйство появилось в западной части Азии, в регионе Плодородный Полумесяц[6] более 10 тысяч лет назад, а в других частях света – существенно позже{24}. Таким образом был запущен постоянно набирающий обороты водоворот изменений в жизни человека, которые проходили намного быстрее, чем естественный отбор. Под эти изменения с максимально возможной интенсивностью адаптировался и наш естественный механизм развития, который до этого стремился удовлетворить наши потребности охотников-собирателей. Если условно предположить, что история человека началась миллион лет назад, то 99 процентов времени на протяжении истории мы были охотниками-собирателями{25}. Сейчас истинных охотников-собирателей почти не существует. Их вытеснили сельское хозяйство, промышленность и вообще современный образ жизни. Но не далее как в 1970-х и 1980-х годах и даже позже антропологи забирались в труднодоступные уголки земного шара и находили там охотников-собирателей. На этих людей почти никак не повлияло развитие всего остального мира. Более того, я сейчас пишу эту книгу, а антропологи до сих пор изучают группы охотников-собирателей, которые продолжают соблюдать традиции и сохранять ценности своих предков, несмотря на торговлю с теми, кто охотниками-собирателями не является.
Lee and DeVore (1968).
Регион на Ближнем Востоке, где зимой наблюдается повышенное количество осадков. Занимает современные территории Ливана, Израиля, Сирии, Ирака, юго-востока Турции и северо-запада Иордании.
Diamond (1997).
Дата, от которой мы отсчитываем существование человека, произвольна. Примерно шесть миллионов лет назад генеалогическая линия приматов разделилась на две. Одна в итоге привела к развитию нашего вида, вторая – к развитию наших ближайших родственников – шимпанзе и бонобо (Corballis, 1999). Четыре миллиона лет назад наши предки научились ходить на двух ногах, два миллиона лет назад они жили группами, занимались охотой и собирательством – собирали корешки, орехи, ягоды и другие части растений, пригодные в пищу. Они умели разводить костры, делать орудия труда, а размер их мозга уже был больше, чем у человекообразной обезьяны (Konner, 2002; Ridley, 2003).