Восьмой грех. Филипп Ванденберг
Бог меняет день и ночь по своему усмотрению и может в мгновение ока превратить ночь в день и день в ночь, если только пожелает. Электрический свет, как говорит магистр, – это выдумка дьявола.
Соффичи первым отреагировал на слова незнакомца.
– Но ведь это мнение явно противоречит вашим действиям, – заявил монсеньор. – В замке ведутся исследования, проведение которых было бы невозможно без электричества.
Человек в черном одеянии нервно размял руки.
– К сожалению, это не единственное противоречие, с которым приходится мириться Fideles Fidei Flagrantes…
Соффичи испытующе посмотрел на монаха. Тот был среднего роста, и ему наверняка уже исполнилось тридцать. Но в его поведении чувствовалась какая-то неуверенность, будто он был послушником.
– Звучит так, словно все вы здесь не в восторге от братства.
Брат нервно сглотнул и с горечью в голосе произнес:
– Вы правы…
– Но вы ведь добровольно вступили в него. Или вас вынудили?
– Конечно нет. Но меня привлекли обещаниями, которые в реальности превратились в полную противоположность. Обещанное Царство Небесное оказалось на деле чистилищем, если не сказать адом. Если вы понимаете, о чем я говорю.
– Тут и понимать нечего, – ответил Соффичи. Он был удивлен, что молодой человек безоглядно доверился ему. – А почему вы просто не уйдете из братства?
– Отсюда нет дороги назад. По крайней мере для меня!
Монсеньор вскочил:
– Что это значит?
– Значит, что у замка Лаенфельс есть вход, но нет выхода. Во всяком случае для тех, кто вступил некогда в братство. Кто сюда приходит, должен забыть прошлую жизнь. Происхождение, образование, положение, даже имя забывается день ото дня все больше и больше. И ни для кого нет исключений. Меня зовут здесь Циферинус.
– Циферинус?
– Это имя принадлежит святому, которого уже не почитают и которого вычеркнул из календаря Второй Ватиканский Собор за то, что он скорее был легендарной личностью и не прошел исторической проверки.
– Я не знал об этом, брат во Христе. Но почему «пылающие» вспомнили это старое имя?
– Протест против либеральных тенденций папства. В этих стенах происходят такие вещи, которых никто не понимает, за исключением нескольких человек. И эти люди сохранили свои мирские имена. К сожалению, я не в их числе.
– Почему же вас тогда приняли?
– Почему? Я принес в братство неплохое состояние, которое получил в наследство. Признаться, я рассчитывал на спокойную жизнь.
Циферинус протянул обоим гостям по старомодной чашке и куску черствого хлеба. Соффичи и Альберто не отказались бы от обильного завтрака, ведь они не ели уже больше двенадцати часов. Но мужчины были рады и сухому хлебу.
– У вас нет предположений о том, что здесь происходит в настоящий момент? – стараясь говорить тихо, поинтересовался Соффичи.
– Вы имеете в виду затею магистра с плащаницей?
– Именно это!
– Знаете ли, в замке Лаенфельс