Козерог. Сердце ледяной принцессы. Елена Усачева
видела. – Эта фраза вызвала у Вытегры приступ кашля. – Проходи в комнату, – мотнула она головой и ушла по коридору.
В какую конкретно комнату, Надя не уточнила, но Звонилкин через секунду и так все понял.
Хорошо, когда живешь в нормальной квартире, где у каждого есть своя комната… А то кое-кто отхапал себе кабинет (это про папу, который постепенно прибрал к своим рукам гостиную, где еще недавно было так удобно поваляться перед телевизором. Теперь там стоит стол, появилась куча книжных полок, темные шторы. И хоть телевизор с диваном остались, сидеть там перестало быть интересным). У Вытегры же все было просто – одна комната, одна кухня. Комната большая, под завязку заставленная мебелью. Этажерки с безделушками, низкие пуфики, столики с бесконечными вазами. Сквозь все это нужно было продираться, просачиваться. Неуклюжий Звонилкин уронил стопку книг, те задели обиженно зазвеневшую этажерку, опрокинув пару флаконов.
– Чай будешь? – Появившаяся на пороге Надя равнодушно смотрела, как одноклассник мучается среди разлетающихся во все стороны предметов. – Тогда заходи на кухню. – Митькино сопение она приняла за знак согласия и исчезла в коридоре.
Смахнув с кровати подушки и утащив за собой плед, Звонилкин выбрался на кухню. Отсюда на него пахнуло ветхозаветной стариной. В то время, когда все уже наделали в своих квартирах евроремонты, понатыкали встраиваемую технику и увешали стены бесконечными рядами шкафов, семейство Вытегры шло своим путем, а вернее, никуда не шло, застряв в безвременье. Такого древнего стола, хромающего на все ножки сразу, Митька никогда не видел. На столе стояли выщербленные чашки, удивительно тонкие, так что их страшно было брать в руки. У заварочного чайника был надколот носик, а тарелку для печенья явно склеили. Шкаф на кухне был один, двухконфорочная плита стояла отдельно, и между нею и притулившимся к мойке низеньким столиком зиял странный прогал. Зато чай оказался невероятно вкусным, а печенье таяло во рту.
– А чего ты болеешь-то? – начал светскую беседу Звонилкин.
– Простудилась, – пожала плечами Надя, не вынимая носа из большой чашки. – У меня легкие слабые.
– А то чего… – Печенье крошилось в Митькиных пальцах, убивая последнюю надежду внятно что-то объяснить. – Лизка там без тебя уже все придумала. Говорит, у нас будет тайное общество «Братство Камня». Ну чтобы астрологию не забрасывать, говорит. Будем сами дальше заниматься. Выясним, кто когда родился, карточки заведем, узнаем, кто с кем скорее всего подружится. – Он чувствовал, что несет полную чушь, но остановить себя не мог. Ни о какой картотеке они еще не договаривались. – Ну и ты давай подтягивайся. А то Токаева все в свои руки заберет. А квартирка у тебя ничего, – развернулся он на стуле, отрываясь наконец-то от пресловутого печенья. – Ничего такая. Жить можно. Бывает, конечно, лучше, но здесь даже неплохо.
– Спасибо, – сухо отозвалась Вытегра и положила на стол украшение – цепочку с красноватым камнем. Оказывается, она все время держала его в кулаке, словно решая – отдавать или не отдавать. Отдала.
Митька поперхнулся и от