Русский вопрос (сборник). Игорь Шафаревич
к историческим формам русской жизни, среди которой он чувствует себя решительным отщепенцем».
Казалось бы, эти черты выделяют какой-то очень узкий, специфический слой или течение. Но иногда авторы совершенно определенно относят их ко всему «образованному обществу». Вопрос «кто же это – интеллигенция?» как-то обходится, на него нет определенней точки зрения. Видно, что авторы сборников имели перед собой очень трудный для определения социальный феномен. Они смутно чувствовали его уникальность, но даже не поставили задачи о его более точной характеристике. Дальше исчезло и это чувство: укоренилось аморфное, нерасчлененное понятие «интеллигенции», очень искаженно отражающее сложную жизненную ситуацию. Этот штамп, к сожалению, сохранился, дожил до наших дней и мешает правильно оценить нашу действительность. В частности, надо признать, что термин «интеллигенция» дает совершенно неверную интерпретацию интересующему нас «Малому народу». Но следует помнить, что термин этот тем не менее в литературе самого «Малого народа» широко используется, и, встречаясь в анализируемой литературе с термином «интеллигенции», мы можем понимать его как «Малый народ».
Шрагин и Янов (и, кажется, только они) пользуются иногда термином «диссиденты» для обозначения того течения, с которым они себя отождествляют. Термин этот еще менее определенный, чем «интеллигенция». И пущен-то он в обиход иностранными корреспондентами, в нашей жизни очень мало разбирающимися. Но при любом его понимании как раз ни Янова, ни Шрагина диссидентами не назовешь: пока они жили здесь, они были типичными «работниками идеологического сектора». Также не являются диссидентами четыре анонимных (и до сих пор не проявившихся) автора в № 97 «Вестника РСХД» и тем более Р. Пайпс.
Другие термины, которые применяет, например, Померанц: «элита», «избранный народ», еще более расплывчаты. Так что, как мне представляется, та терминология, которой пользуются сами идеологи «Малого народа», не дает возможности этот «народ» сколько-нибудь точно локализовать. Мы должны искать какие-то другие пути для решения этой задачи.
Глава 6
Национальный аспект
Направление, в котором надо это решение искать, может указать одна очень ярко заметная особенность разбираемой литературы ее насыщенность национальными и прежде всего противорусскими эмоциями. Авторы, по-видимому выступая как объективные исследователи, ищущие истину мыслители – историки, философы или социологи, часто не выдерживают своей линии и срываются в чисто эмоциональные выпады не только против русской истории, но и против русских вообще. Быть может, читатель уже отметил эту особенность приведенных выше цитат («вселенская русская спесь», «отсутствие чувства собственного достоинства у русских», «холуйская смесь злобы и зависти», «архитипическая российская психологическая предрасположенность к единогласному послушанию», «российская душа упивалась жестокостью власти»). Вот