Дендрофобия. Наталья Горская
ты ему промеж глаз, – посоветовал Юлькин брат, куривший из своего окна на первом этаже. – Могу даже кастет дать для такого дела. Или вон камень возьми. Он только такой язык и понимает, а она тут бисер перед поросем мечет, дура…
– А Ма-рин-ка ду-у-ура! А Ма-рин-ка ду-у-ура! – заорал вдруг тридцатилетний Вадька, как обычно дразнят друг друга очень маленькие дети, и побежал куда-то в сторону, идиотски оглядываясь назад, как будто кто-то собирался за ним гнаться.
– Ой, как красиво получилось-то! – ликовала Юлька, когда по бокам клумбы мы высадили рассаду анютиных глазок. – Вот пусть теперь только кто-нибудь рискнёт сломать наш цветник. Я своему брательнику пожалуюсь, он борзоту эту в клумбе похоронит.
Прозвучало это убедительней табличек, поэтому на следующее утро все клумбы у нашего дома были в целости и сохранности. Так же их никто не тронул днём, и когда я шла вечером от станции с поезда, они показались мне такими красивыми, что я даже села на скамейку у своего подъезда, чтобы полюбоваться на результат труда, в который тоже внесла лепту.
Там уже сидела бабка Валерьяновна, дышала свежим воздухом перед сном. Днём наконец-то прошёл долгожданный дождь, освежил землю, смыл пыль и золу, поэтому стало легче дышать. Хотя запах гари ещё чувствовался при каждом вдохе.
– Да-а, красиво! – подтвердила Валерьяновна мои мысли. – Да только надолго ли? Сломают ведь всё. Народ нынче хлебом не корми, а только дай побезобразить.
– Пока не сломали.
– Так то-то и оно, что пока. Дай срок. А слыхала, что парк собираются валить на следующей неделе?
– Как?!
– Так, как обычно. Арнольд сам хвастался, что нашёл каких-то таджиков, которые согласны за сущие копейки весь парк вырубить. Опять бурелом устроят лет на пять, пока кто-нибудь из начальства об пенёк не споткнётся.
Но я её уже не слушаю, а с ужасом думаю, что неужели в самом деле это произойдёт. Я не знаю, что и делать, а только чувствую, что очень не хочу, чтобы это произошло.
– Вот и электорат сидит, – из подъезда вдруг выходит мэр.
В нашем подъезде живёт его первая жена Виктория Васильевна, с которой он приехал в наш город сразу после института по распределению. Прожили они вместе много лет, вырастили дочь, работали на самых разных должностях, не страшась трудностей. Когда грянула Перестройка и появилась нестабильность во всём, разводы вошли в моду, а стабильность семейной жизни была признана анахронизмом. Арнольд Тимофеевич тоже, разумеется, не стал отставать от моды и развёлся. Точнее, его «развели»: одна барышня из бывшего Горисполкома заявила, что ждёт от него ребёнка. Прямо вот так домой к его жене пришла и заявила. Жена и дочка-школьница очень переживали, но отнеслись с пониманием. А что поделаешь, коли процесс уже идёт? Арнольд Тимофеевич, конечно же, как всякий порядочный человек, женился. Но ребёнок – увы и ах! – ни через девять месяцев, ни через год, ни через два так и не родился. Потом он сам уже «развёл» свою супругу с другой бабой – подвернулась какая-то машинисточка в бывшем Райкоме