Перезагрузка. Йоссив Ким
второй, слышу вас на четверку.
– Двадцать второй, слушаю вас.
– Седьмой, «скорая» едет в центр. Почему изменили маршрут?
– Двадцать второй, потерпевший – бывший морской офицер. Он обслуживается только в Свердловке[18] или в Военно-медицинской академии. Поэтому его везут на Лесной, в ВМА.
– Седьмой, спасибо. Мы уже подъезжаем.
– Двадцать второй, позвоните из больницы – Гаврилов хочет с вами поговорить.
– Седьмой, вас поняла. Конец связи, – Тикова выключила рацию.
На улице прибавилось транспорта и горожан. Рабочий Ленинград готовился к утренней смене.
– Катя, под тобой мигалка. Открой окно и поставь ее на крышу машины.
«Жигуленок» с включенной сиреной и мигалкой рванул вперед по трамвайным путям. Капитан Тикова обогнала «скорую» и понеслась впереди, предупреждая остальной транспорт. Через несколько минут обе машины подъехали к отделению «скорой помощи» Военно-медицинской академии. У дверей их уже ждал военврач с санитарами и носилками.
Кана быстро перегрузили на носилки и увезли.
– Катя, пойдем в приемную. Нас дальше не пустят, здесь моей власти мало. В академии в основном обслуживают полковников и генералов.
У крыльца стоял «мерседес». Ваня, увидев мать и дочь Тиковых, вышел из машины.
– Вань, как ты догадался, что мы приедем в академию, и еще быстрее нас оказался тут? – удивилась Тикова.
– На телефон в машине позвонил Гаврилов и сказал мне, что Станислава Ивановича везут в академию. Я так и думал, что его сюда повезут. В прошлый раз, когда у него был аппендицит, пока спорили, куда его везти, начался перитонит. Шесть часов шла операция тут, в академии.
– Ты – молодец! Так быстро приехал… – похвалила Катя.
– Оставайтесь у машины. Я схожу в приемную, – Тикова скрылась за дверями приемного покоя.
– Катя, я рассказал Гаврилову все, как ты говорила, только добавил, что я тоже был с вами в коттедже. В момент нападения я был в туалете, и стрелял я.
– Но пострадавший финн скажет, что стреляла я.
– Нет, не скажет. Они ведь сразу рванули из Ольгино. Часа через полтора в Выборге в больницу обратился водитель финской фуры с оторванным пальцем правой руки. По его словам, травму он получил при замене баллона колеса.
– А может, это другой водитель финн?
– Ну как же – другой, если палец его оторванный здесь. Я его нашел.
Ваня развернул газету «Смена». Прямо на портрете бывшего секретаря Ленинградского обкома КПСС товарища Г. Романова лежал окровавленный палец с черной грязью под ногтем.
– Ваня, гадость какая! Выкинь подальше!
– Ты что, Катя, это же вещдок! Гаврилов сказал, что наш КГБ возбудил дело. Еще неизвестно ведь, что будет с шефом.
– Надо у мамы забрать его пистолет.
– Пусть твоя мама сама решит, что делать с ним. А кстати, Катя, кто тебя научил обращаться с оружием?
– Вань, я же дочка офицера милиции, и мне было десять лет, когда я начала стрелять у мамы в тире. Мама и научила.
Из приемного покоя вышла
Больница для аппарата горкома и обкома КПСС.