Кодекс Алеппо. Матти Фридман
на приступ. Они встретили отчаянное сопротивление.
«В пятницу на рассвете мы со всех сторон атаковали город, но не добились успеха, что поразило всех и вселило в нас страх», – пишет рыцарь из армии Готфрида. Согласно другому свидетелю сражения, часть мусульманского гарнизона на самом деле состояла из евреев.
Mox gentilis adest, Judaeus, Turcus, Arabsque,
Missilibus, jaculis obsistitur, igne, veneno.
At nostri jaculis opponunt pectoral nuda.
Это слова французского монаха Жилона Парижского, написавшего свою поэму через несколько лет после этих событий:
И тут безбожники возникли, евреи, турки и арабы,
И полетели в них снаряды, и огнь и копья, даже ядом
Плескали в них. А наши люди там без укрытия стояли
Под градом копий и снарядов, и принимали муки эти
За Божью кару.
По принятым правилам жителям города полагалось защищать ту часть стены, что располагалась ближе всего к их жилищам. Войска Готфрида атаковали северо-восточный угол стены, тот, что напротив Еврейского квартала, потому евреи и оказались среди его защитников[11]. Сегодня этот квартал в стенах города – мусульманский район, а на месте, где стояли войска Готфрида, находится оживленная улица с археологическим музеем и арабской школой.
В пятницу пятнадцатого июля на рассвете после ночи, которая «принесла иудеям передышку», пишет поэт и монах Жилон, христиане наконец двинули на приступ свои осадные башни.
Булыжники в корзинах подносили
И их швыряли, все вокруг круша.
Щиты и бревна, множество людей
С осадных башен падало на землю,
Но пред лицом неотвратимой смерти
Отважен был и несгибаем враг.
Разношерстная толпа защитников города отражала удар за ударом нападающих, включая и нашего безымянного крестоносца. «Однако по наступлении часа, когда наш Господь Иисус Христос принял ради нас муки на кресте, – пишет он, – наши рыцари под предводительством герцога Готфрида и его брата графа Эсташа отважно сражались на осадной башне». Первым с башни на стену Иерусалима спрыгнул рыцарь по имени Летольд. Сломив сопротивление защитников, христиане хлынули в Еврейский квартал, а затем захватили весь город. Многие жители в поисках спасения бежали к мечети Аль-Акса, которую крестоносцы называли Храмом Соломона.
«Наши воины преследовали их, убивая, до самого Соломонова Храма, – пишет тот самый анонимный рыцарь. – Это была бойня, все было залито вражьей кровью». Надо сказать, что тут христианские летописцы состязаются между собой в описании ужасов: их тексты различаются в том, доходила ли кровь до щиколоток победителей, до верха сапог, до колен или до морды коня. На Храмовой горе крестоносцы убили несколько тысяч жителей. Несколько мужчин и женщин, сжавшись от ужаса, сидели на крыше Аль-Аксы, и двое рыцарей, проявив невиданное милосердие, дали им свои знамена, чтобы защитить от беды. Но позже Христовы воины взобрались на крышу и все-таки их прикончили, а
Жилон Парижский, французский монах, написавший поэтический рассказ о сопротивлении евреев крестоносцам, не был свидетелем тех событий, но другие летописцы, участники похода, дали схожие описания. Одним из них был Альберт Аахенский, рассказавший в своей «Иерусалимской истории» об «очень упорной защите» порта Хайфа «жителями из иудеев». (