Сцены из жизни захолустья. Александр Островский
сойти; а в душе-то у меня точно тепло какое полилось, все мысли-то супротивные точно мириться между себя стали, затихать да улегаться по своим местам.
Дороднов. И такое это, выходит, произволение.
Маргаритов. Слушай, слушай! И с тех пор я так и молюсь на нее, как на мою спасительницу. Ведь уж кабы не она, ау, брат!
Дороднов. Да, оно, точно, бывает; только сохрани бог всякого!
Маргаритов. Так вот… Об чем я начал-то? Да, так вот с тех пор я осторожен, запираю на ключ, а ключ у дочери. Все у ней, и деньги и все у ней. Она святая.
Дороднов. Ну, к чему это ты такие слова?
Маргаритов. Что, что! Ты не веришь? Святая, говорю тебе. Она кроткая, сидит работает, молчит; кругом нужда; ведь она самые лучшие свои года просидела молча, нагнувшись, и ни одной жалобы. Ведь ей жить хочется, жить надо, и никогда ни слова о себе. Выработает лишний рублик, глядишь, отцу подарочек, сюрприз. Ведь таких не бывает… Где ж они?
Дороднов. Замуж бы.
Маргаритов. Да с чем, чудной ты человек, с чем?
Дороднов. Ну вот, бог даст, ты мне дела-то на двести тысяч сделаешь, так уж тогда…
Маргаритов. Ну, ты подожди, я сейчас тебе расписочку…
Дороднов. Ладно, подожду.
Маргаритов уходит в свою комнату.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Дороднов и Дормедонт.
Дороднов (садится). Дела-то на свете тоже всякие бывают, все разное, у всякого свое, и всякий должен о себе. И не пожалеть иного нельзя, а и жалеть-то всякого не приходится; потому вдруг с тобой самим может грех случиться, так жалость-то надо для себя поберечь. (Смотрит на Дормедонта.) Строчи, строчи! Разве поговорить с тобой?
Дормедонт. Чего-с?
Дороднов. Ты… как тебя?.. Пописухин, поди сюда поближе!
Дормедонт. Вы бы поучтивее, коли не знаете человека.
Дороднов. Ах, извините, ваше благородие! А ты живи без претензиев, сытее будешь. Поди сюда, денег дам.
Дормедонт (подходя). За что-с?
Дороднов (дает три рубля). Так, здорово живешь.
Дормедонт. Покорно благодарю-с. (Кланяется.)
Дороднов (ерошит волоса Дормедонту). Ах ты, шаршавый, не нашей державы!
Дормедонт. Полноте! что вы?
Дороднов. А что, милый друг, этот самый стряпчий не сфальшивит, если ему документы поверить?
Дормедонт. Как можно, что вы!
Дороднов. Я бы и хорошему отдал, да те спесивы очень, надо его сударем звать, да и дорого. Так ежели ты какую фальшь заметишь, сейчас забеги ко мне, так и так, мол.
Дормедонт. Да что вы! Уж будьте покойны.
Дороднов. Ну, поди строчи!
Дормедонт. Да я кончил-с.
Дороднов. Только ты стряпчему ни гугу! Ты много ль жалованья получаешь?
Дормедонт. Десять рублей в месяц.
Дороднов. Что ж, это ничего, хорошо. Тоже ведь и тебе питаться надо чем-нибудь. Всякий от своих трудов должен; потому, взгляни: птица ли, что ли…
Входит Маргаритов, Дормедонт уходит.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Маргаритов и Дороднов.
Маргаритов